Верочка ставит на плиту чайник и, протянув куда-то руку, берёт ближайшую пачку сухарей. Потом выглядывает из окна на улицу и наблюдает, как сосед с верхнего этажа ходит по газону, аккуратно отстригая от кустов и деревьев мёртвые полуметровые ветки. От мысли о том, что она уже не является одной из немногих, кто посвящён в тайну, Верочке становится немного легче.
В мусорном пакете у кухонной двери со вчерашнего дня лежат её ветки. Кора тех, которые она погрузила в аквариум целиком, то ли сгнила, то ли полурастворилась в мутной воде: она стала серой и расползлась на отдельные рваные лохмотья, но без характерного для разложения запаха. Те же, которые стояли в ведре и кувшине как букеты, сверху остались без изменений, а снизу их поверхность точно так же испортилась под действием воды, не помог и аспирин.
Верочка понимает, что ставить эксперимент в стеснённых домашних условиях больше нет никакого смысла. Она выходит во двор и, не поднимая глаз, проносит в сторону помойки огромный, оставляющий за собой мокрый след пакет с торчащими из него сверху и через многочисленные дырки ветками, буквально всем телом чувствуя на себе пристальный немигающий взгляд соседа.
«Сейчас по магазинам побежит», — догадывается Верочка, и её предположение оказывается правильным. В этот вечер и на следующий день она наблюдает всё увеличивающееся количество людей в окрестных супермаркетах, палатках и просто на улицах. Люди снуют туда-сюда с сумками, пакетами, тележками. Молча. Почему-то все ходят молча и не глядя друг на друга. Верочка и сама не испытывает ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было. А в фильмах-катастрофах обычно показывают, как люди собираются все вместе и борются с катаклизмами сообща… Хотя с чем сейчас можно бороться?
В четверг Верочка не выходит на работу и вообще уже никуда не выходит. Окрестные магазины либо закрыты, и со стороны их служебных входов идут оптовые погрузки продовольствия в машины с заляпанными грязью номерами, либо от самого порога на несколько сотен метров тянутся огромные молчаливые очереди. Никто ей не звонит и не интересуется, что с ней происходит. С самого раннего утра и весь день она наблюдает в окно, как по улицам одна за одной тянутся в сторону области тяжело гружёные, забитые людьми и продуктами машины. Семья из соседнего дома тоже собирается в путь. Мамаша устраивает на заваленные сумками задние сиденья тепло одетых близняшек: годовалых мальчика и девочку. Отец возится с прицепом, туго затягивая его сверху вторым слоем брезента. Под брезентом — несколько сотен полуторалитровых пакетов стерилизованного молока, того, которое хранится шесть месяцев.