он должен, если только верно о нём говорят,
выказывать любовь
не к одной какой-нибудь стороне того, что он любит,
оставаясь безучастным к другой,
но, напротив, ему должно быть дорого всё
Платон «Государство»
Они встретились, кажется, в парке.
Она наблюдала за галдящими в луже воробьями, а он что-то читал. И заговорили о чём-то, сейчас уже она и не помнит, о чём.
Потом гуляли и беззаботно болтали, зашли в кафе на углу.
Потом встретились ещё раз. Потом стали встречаться.
Он не походил на других. Улыбчивый, никуда не спешащий, словно вся жизнь — это большая прогулка, он говорил иногда серьёзные или странные вещи, и она задумывалась.
Они были чем-то похожи друг на друга: оба носили слегка потрёпанные джинсы и спортивные сумки через плечо, оба любили мороженое. Одинаково смеялись и предпочитали джаз.
Он рассказывал ей о прочитанных книгах, и она читала их тоже. Пел под гитару, и она записывала в свой дневник слова и аккорды. Читал ей свои стихи. Слушал её рассказы про сессию и начальницу, про вчерашние сны и кошку, сбежавшую через балкон по водосточной трубе.
Но ничего не рассказывал о себе.
— Зачем? — улыбался он, — Ну какая разница, кто я? Нам интересно вдвоём, у нас общие взгляды на мир и искусство. Нам хорошо вместе. Чего же ещё?
— Чего же ещё? — повторяла она, и тонула в его глазах и руках, и совсем ни о чём не думала.
А потом он приехал на какой-то огромной блестящей машине. Она даже не слышала, как такие называются. И вместо привычной рубашки и джемпера на нём оказался безупречный дорогой костюм. И незнакомый запах тонкого, едва ощутимого парфюма.
— Понимаешь, мне важно, чтобы любили меня — именно меня, а не вот это, — он показал ей на машину и на свои золотые часы, — А все любят почему-то совсем не меня. Понимаешь?
Она смотрела на его лицо и видела другое, не знакомое ей выражение. Словно это был он и в то же время совсем другой человек. Что было в его взгляде? Она не поняла.
Но ей захотелось уйти. Подальше от этой дорогой машины, от слепящих глаза аксессуаров и чужого запаха. Домой, к своей тетрадке с аккордами и словами его песен. К их общим книгам и интересам.
И она ушла. От него к нему самому.
Анютка ещё маленькая была, и они с Машей ехали в метро.
Народу — тьма. Вагон раскачивался, и вместе с ним качались туда-сюда люди. Маша пристроила Аню в уголке у двери и загораживала собой дочь от чужих локтей.
Рядом с ними так же тщательно оберегал от ударов свою спутницу молодой мужчина. На самом длинном перегоне поезд набрал скорость, и тряска стала настолько сильной, что Маша, не удержавшись, всем телом навалилась на него.