И удобней станет им самим.
И они с веселием и счастьем
Покорятся нам, ведь с той поры
Мы избавим их от злой напасти
Учреждать здесь правила игры.
Миллионы в неге будут плавать,
Миллионы, кроме нас — кто взял
На себя ответственность и право
Тайну возвести на пьедестал
И хранить проклятье знаний древа,
Помня, что есть зло, а что добро.
Их ждёт смерть — спокойная, без гнева,
В отведённый нами должный срок.
После гроба примет их забвенье…
О, мы добросовестно манить
Сказкой о великом воскрешенье
Будем их, чтоб легче было жить
С этой мыслью им. Но Ты же знаешь:
Если что и есть на свете том —
Это не для них, и обещаешь
Ты не всем бессмертья новый дом.
Говорят, что Ты придёшь к нам снова,
Приведя избранников войска.
Но мы скажем, что спасём любого
От нужды и горя на века,
А они — себя лишь. Прорицают,
Что с позором будет изгнан тот,
Кто обманом зверя обуздает,
И что снова бунт произойдёт
Малосильных, слабых и убогих —
Но укажем мы Тебе на тех,
Кто не выбирал дурной дороги
И не знал совсем, что значит грех.
Миллионы их! Грехи их взяли
Мы себе — и сами понесём.
Пред Тобой открыто мы предстанем:
— Осуди, коль сможешь, нас за всё. —
Знай, Тебя нисколько не боюсь я,
Знай, что был я сам в пустыне той,
Я питался саранчовой гнусью,
Свято веря в светлый образ Твой,
Я благословлял Твою свободу,
Я был самым избранным из всех —
Кто в число святых Тебе в угоду
Мог войти легко и без помех.
Но очнулся я и отказался
Этому безумству потакать
Я поворотился и остался
Подвиг Твоей неправый исправлять.
Я ушёл от гордых и могучих,
Стал смирен и кроток в тот же час,
Потому что полагаю лучшим
Царствие устроить здесь, сейчас.
И оно пребудет непременно:
Завтра же единою волной
Это стадо будет вдохновенно
Угли подгребать под пламень Твой.
Ты пришёл мешать нам, но без страха
Я Тебя пред всеми обвиню.
Больше всех Тебя ждёт эта плаха —
Завтра я предам Тебя огню.
Инквизитор смолк, ответов жаждет —
Узник не спешит — и всё трудней
Ждать его, и прокурору страшно —
А лицо пришельца всё грустней.
Смирно, кротко и без возражений,
Глядя инквизитору в глаза,
Без малейших звуков и движений
Пленник ждёт, когда пройдёт гроза.
А потом встаёт и поцелуем
Прикрывает рот его в ответ.
Ужас старика неописуем,
И в глазах ослепших меркнет свет:
— Уходи, — он отворяет двери, —
Уходи, и больше никогда
Кто б в Тебя, как в Бога ни поверил,
Не подумай приходить сюда.
И его пускает в темень ночи —
И уходит путник — и горит
В сердце поцелуй его бессрочно —
И вослед старик ему глядит.