Но мне что–то все эти «маниловские прожекты» князя совсем не внушали доверия.
– Дозволь узнать, отец, а с чего ты вообще взял, что Ростислав Мстиславич скоро помрёт? Ведь ему ещё и сорока лет нет?
Князь на секунду замер, с видом человека сболтнувшего лишнее.
– Ты меня не заговаривай, – досадуя, произнёс он, притопнув ногой. – Прямо мне ответствуй, можно твоими какими–либо приспособами Киев вскрыть?
– Извини отец, но никак нельзя! Потерпи пару–тройку лет.
Князь устало, словно из него выпустили всю переполнявшую его секундой ранее энергию, опустился на скамью.
– Ладноть, может быть, замятня на юге этим годом ещё не кончится, продлится чуток …
– Я тоже так думаю, – успокаивал я князя – Может даже угры Владимира Рюриковича ненароком зашибут …
Не успел я договорить, как князь был уже на ногах. Потом о чём–то молча подумал, покивал сам себе головой и опять пришибленно опустился на скамью.
– Ладно, сыно. Ступай к себе.
Ну, и, слава Богу, что одумался! Выходя из светлицы князя, я вполне искренне перекрестился на икону. Такую авантюру князь удумал, что хоть стой, хоть падай!
Из покоев князя спустился в гридницу. Княжеский кормчий Анфим бросил на меня хмурой взгляд.
– Что, княжич, назад тебя в Ильинку сплавлять?
– Не–а, сегодня здесь останусь, но завтра надо будет сходить до Гнёздова. Хочу глянуть, что там к чему.
– Хм, – главный смоленский пират слегка удивился. – Князь мне говорил, быть готовым отплывать к Киеву. Что он передумал?
– Да, нечего там делать.
– Ха! Нечего делать! Это в Гнёздово нечего делать! Из судовой рати перевозчиков сделали туда привезть, оттуда отвезть. Что эта за жизнь настала! Токмо сидим как дурни и в домино твоё играем!
– С Гнёздово вернёмся, – проигнорировал недовольство Анфима, – сходишь в Дорогобуж.
– На кой ляд?
– Загрузишься по полной глиной, с тобой поплывёт мой гончар.
– Ну, вот опять … ясно, княжич. Сходим, давненько я в тех краях не бывал. Слышь Осляд? – кормчий позвал своего заместителя. – На сегодня отбой, а завтра десяток дружинников готовь к отплытию.
– Да я слышал, о чём вы говорили. Сделаем.
Еле сдерживая зевоту, отправился в свои прежние покои.
Утром следующего дня погрузились в лодку, она стояла на приколе у Чуриловской пристани. Князь полночи с горя пил, в одно лицо. С утра так и не поднялся, отказавшись принимать бояр, хотя сегодня день был «приёмный».
Анфим вывел лодку на быстрину, гребцы не напрягались, течение само нас несло в нужную сторону.
Я смотрел на медленно проплывающие берега, всей грудью вдыхая прелый весенний воздух. По берегам реки виднелись чернеющие участки огородов, на которых копошились бабы, рыхлящие землю. Чуть подальше огороды сменили ещё голые рощицы.