Вот типичный и довольно распространенный меж боярами разговор о личности и повадках княжича, дословно переданный мне Вертаком.
– Что думаешь, о нашем княжиче?
– Странный он какой–то. Не по годам разумный, да только откуда он мог такие разумения взять?
– Я своих сынов грамоте не обучаю, чай не дьяки, а родовые бояре, есть, кому за них на бересте карябать!
– А на нас он глядит так презрительно, будто мы его холопы.
– Ты думаешь презрительно? Мне так кажется, что с еле видимой ухмылкой, да такой, какой он, как я заметил, поглядывает на шутов, да гусляров.
–А ведь твоя, правда! Бог, ведать ему разум затуманил, если над «наибольшими» людьми насмехается!
– Да … лучше пускай книги читывает, и про меж себя посмеивается, нам–то что! Не он же наш князь, а будет ли, и когда – Бог ведает!
– Твоя, правда! Поперёд княжича имеются есчо старшие родичи!
После нескольких часов проведённых в тереме, бояре, наконец, разъезжались по домам. Изяслав Мстиславич отдыхал или занимался своими делами, но с первыми ударами колокола к вечерне некоторые из «отмороженных» бояр могли за какой–либо надобностью заглянуть во дворец и проторчать там до ночи, без передыха работая главным боярским органом – языком. Моими поистине любимыми днями недели стали вторник, четверг, суббота и воскресенье, так как, по давно заведённой традиции, в эти дни бородачи в горлатых шапках принципиально не гостили у князя. Могли объявится в тереме или по персональному приглашению, или, если не дай Бог, случается какое–либо ЧП общегородского масштаба.
Моей скромной персоне бояре уделяли внимание не только на словах, но и на деле. Если со своими дворянами и прочими детьми дружинников (главным образом бастардов, незаконнорожденных), проживающих, как и их отцы, постоянно с князем, я в силу объективных причин общался в круглосуточном режиме, то с детьми смоленских бояр встречаться, ещё не доводилось. Но спустя седмицу с момента моего приезда в Смоленске, бояре исправили это упущение.
После полудня бояре нашли меня в обществе моих дворян–оруженосцев и без лишних разговоров всунули в нашу устоявшуюся компанию своих отпрысков.
Барчуки тусовались во дворе. При моём появлении все низко склонили головы, послышалось:
– Здравствовать тебе, княжич!
– И вам всем не хворать!
Затем прошёлся, знакомясь, по всему этому немалому, шумному скопищу подростков. Барчуки все как на подбор были моими ровесниками (плюс–минус пару лет).
Князь с боярами, присутствующий при нашем знакомстве, с умильной улыбкой на устах, указав мне на сбившихся в кучу барчуков сказал.