– А ты бы как поступил, умник? – требовательно спросил Большой Джон, окидывая Сида взглядом с головы до пят и обратно. – Вот завалили мужика, и что, любой кривозубый урод с липкими пальчиками может брать, что захочет? Или, может, его имущество заберет государство? По мне, звучит как основа хаоса.
– Во-во, – кивнул Корлеоне. – А так все по-честному. Сколько раз можно повторять: то, что мы пираты, не значит, что мы беззаконные разбойники.
– А сколько можно вам повторять: именно это оно и значит! – вскипел Сид.
– Заберешь жизнь – заберешь все, – пробормотала Мия.
– Да, – сказал Корлеоне. – Так что у парня, которого они отправят на поединок, мало что имеется. А то, что все же имеется, он наверняка завещает капитану или команде перед битвой.
Мия посмотрела в другую часть зала и увидела мужчину-гору с петлей на шее, который и вправду второпях что-то писал на куске пергамента. Он передал записку капитану, который спрятал ее в свое пальто. Затем мужчина спустился по лестнице на нижний ярус. Он был двеймерцем, размером с небольшой фургон, с короткой и беспорядочной копной дредов. Его бицепсы были толще бедер Мии, лицо украшали прекрасные татуировки и уродовали ужасные шрамы, заработанные в боях.
Сигурссон спустился с королевского балкона и подошел к Мие, протягивая тяжелый деревянный меч с обсидиановыми осколками по краям.
– Да присмотрит за тобой Мать Трелен, девочка. И направит Леди Цана твою руку.
– Ладно, – пробормотала она.
Мия передала Йоннена Эшлин и яростно поцеловала девушку в губы.
– Не смей умирать, – предупредила Эш.
– Это разумный план.
– А если серьезно – у тебя есть план?
Мия закусила губу и нахмурилась.
– Я работаю над этим.
Девушки вновь поцеловались, и в конце концов Корлеоне прочистил горло.
– Если ты что-нибудь хочешь завещать…
Мия посмотрела капитану в глаза, и тот осекся.
– Ладно. Просто уточнил.
Мия чмокнула Йоннена в лоб.
– Мне понадобится Эклипс. Но я быстро, ладно?
Мальчик медленно кивнул и посмотрел на оппонента Мии. Мужчина крутил свой меч, словно тот был продолжением его тела, нанося воздуху кровавые раны. На его мускулы упал тусклый солнечный свет, и они заблестели, как полированная сталь.
– Помни, что говорил отец.
– Я помню, – кивнула Мия.
– Удачи, дэ’лаи, – тихо произнес Йоннен.
Он впервые назвал ее сестрой. Впервые признал, что они семья. И хотя смерть маячила у нее за плечом и дышала в спину, Мия расплылась в улыбке. Смаргивая обжигающие слезы и чувствуя, как от любви к этому маленькому засранцу в ее горле набухает комок. Она обняла его, расцеловала в обе щеки, и когда мальчик скользнул руками вокруг ее шеи и обнял в ответ, ее сердце растаяло.