В Церкви царила гробовая тишина. Призрачный хор по-прежнему молчал, а схваченные аколиты и Десницы были заперты на замок под бдительным надзором Меркурио. Мало кто пережил атаку, а оставшиеся поклялись служить Мие как новому правителю горы. Но Леди Клинков все равно настояла, чтобы их заперли – по крайней мере, на время. Осторожность не повредит. Им не следует переоценивать свою победу. Скаева сбежал из горы, Паукогубица вместе с ним. Йоннен вновь попал в клешни своего отца. Вопрос с Луной оставался нерешенным.
Эта история еще далека от завершения.
Поэтому Эш стояла в Небесном алтаре и смотрела на бесконечную черноту за перилами. Пользуясь свободной минутой, чтобы отдышаться. Элиус сказал, что здесь грань между миром и Бездной тоньше всего. Что вечная ночь, вращающаяся над ее головой, на самом деле совсем не ночь. Скамейки и стулья позади нее были пусты. Воздух вокруг – тих и неподвижен. Она взяла из кладовой на кухне глиняную чашу и бутылку хорошего золотого вина – Албари, как оказалось, любимого винодела Мии. Эшлин утоляла жажду жадными глотками и жалела, что вкус ее девушки на языке размывался вином. Глядя на Бездну и гадая, не смотрит ли она на нее. Размышляя о том, как будет выглядеть ночь, если Луна когда-нибудь вернется на небо.
Отчасти она все еще боялась, что Мия передумает. Что летописец убедит ее согласиться на этот безумный план. Но в остальном Эшлин Ярнхайм, которая знала Мию, доверяла Мие, обожала Мию, понимала, что этому не бывать.
Плевать на ночь. Плевать на солнца. Плевать на Луну.
Мия Корвере хотела жить.
«Со мной».
Губы Эш изогнулись в улыбке, по телу, до самых кончиков пальцев ног, прошла приятная дрожь. Она подумала о доме, который построил ее отец в Трехозерье. О цветах на подоконниках и огне в очаге.
И о большой мягкой кровати.
Эшлин никогда не надеялась, что с ней когда-нибудь случится такое. Даже не смела об этом мечтать. Они с братом Осриком родились в семье убийц, и Торвар Ярнхайм воспитал дочь и сына по своему подобию. Ее детство прошло в воровстве и разбое и обещало жизнь, полную смертей, на службе Матери Священного Убийства. Раскаяние для слабаков. А сожаление – для трусов.
Она помнила ту перемену, когда отец вернулся из плена в Лиизе. После подношения, которое стало концом его карьеры ассасина. Увечья, полученные в Тернистых башнях Элая, навеки оставили на нем свой след. Навеки озлобили. И хоть Мариэль залечила раны от пыток, ткачиха не могла заменить уничтоженные части.
Его глаз. Мужское достоинство. И веру.
Однако во время подношения отец Эшлин потерял больше, чем яйца и веру. Больше он уже никогда не улыбался так, как раньше. Никогда не целовал их мать так, как раньше, не обнимал своих детей так, как раньше, и постоянно видел во сне кошмары, пробуждаясь с криками. Что-то внутри Торвара Ярнхайма сломалось в Лиизе и уже не поправилось. И Красная Церковь, несмотря на все ее могущество и веру, не могла вернуть ему отнятое.