Находятся, впрочем, и защитники «строгого» воспитания, И если не все прибегают к нему, то все же порассуждать любят. При этом не забудут сослаться на откровенное признание Антона Семеновича Макаренко. Еще бы: столь выдающийся педагог однажды прибег к рукоприкладству! Разве вы не читали произведений Макаренко?
Но защитники «строгости» забывают, что этот исключительный случай относится к периоду поисков и становления нашей молодой медицины и педагогики. А сам Макаренко, несмотря на неожиданный эффект, осуждал свою вспышку и искренне сожалел о ней. Защитники «строгого» воспитания забывают, что А. С. Макаренко никогда не отождествлял строгость с физическим наказанием. Этот выдающийся педагог, решая сложные, задачи воспитания, всегда проявлял особую заботу о здоровье детей, уделял большое внимание физическому развитию.
Чем же вреден, допустим, легкий шлепок?
— Подумаешь, — оправдывают себя иные родители, — что случится с ребенком? Да он и забыл об этом через минуту.
В самом деле, такой шлепок не причинит увечья. Но тем не менее он «потрясает», угнетает неокрепшую нервную систему ребенка. Кому не случалось наблюдать, как дети, привыкшие получать даже несильные тумаки, съеживаются уже от одной угрозы или просто строгого взгляда? Дети, часто подвергающиеся телесному наказанию, в конце концов становятся робкими, покорными и плаксивыми, у них притупляются положительные эмоции и снижается жизненный тонус, а это уже большой вред.
Одна мать, например, жаловалась, что ее восьмилетняя дочь плохо спит — вскакивает ночью с постели, пугается…
Причина обнаружилась скоро: мать считала, что надо «переломить» упрямство девочки и часто ее наказывала. Расстройство сна повлекло за собой другие нарушения в организме ребенка.
Некоторые родители имеют привычку использовать для «воспитания» время еды. Именно за столом можно слышать сердитые окрики, угрозы оставить без сладкого, увещевания и нотации. Но такие родители не подозревают, что этим они наносят ущерб здоровью дочери или сына, угнетая важные пищеварительные рефлексы.
Так было в семье у Сережи. И, видимо, поэтому мальчик всегда неохотно садился есть, проглатывал неразжеванные куски, торопясь поскорее выбраться из-за стола. Это вызывало новое раздражение матери и отца. Сережу, конечно, не выпускали, заставляли доесть, прибегали к новым угрозам. И лишь когда у мальчика возникала икота или рвота, он избавлялся от тяжелого положения «строго воспитываемого». Так время еды для живого, импульсивного Сережи превращалось в самую неприятную процедуру.