Это было разумно. Действительно, единственно место, куда Тошка с Нэнси, вместе или по отдельности, должны были прийти наверняка, это муниципальная стоянка, где остались наши автомобили. И мы пошли туда, невольно ускоряя и ускоряя шаги, но не решаясь признаться друг другу в том, что неизвестно почему все больше нервничаем.
Проходя мимо винтажной лавки с печальными манекенами, одетыми в нарочито безумные наряды, я поежилась: манекены выглядели как-то неожиданно зловеще в полуосвещенных витринах. Один из манекенов, — лысая красотка в полуспущенных чулках с широкими кружевными подвязками и сбившейся набок шляпе, — вдруг напомнил мне Нэнси. Я обернулась на нее, проходя, и мне показалось, что она мне подмигнула нарисованным синим глазом с криво приклеенными накладными ресницами.
Улица на другой стороне уходила на мост через реку Делавер. Мост вел в Ламбертсвиль, маленький викторианский городок на том берегу. По нему, несмотря на поздний час, довольно густо двигались автомобили и мотоциклы, и я услышала сердитые сигналы — видимо, какой-то подвыпивший идиот умудрился забрести с отгороженной пешеходной дорожки на проезжую часть. Разглядеть, что там происходит, я не могла, но Иван внезапно остановился, вглядываясь, и вдруг молча бросился через улицу к мосту, не обращая внимания на красный свет. Не успев сообразить, что к чему, я побежала следом. И, добежав до противоположного тротуара, увидела Антона. Он шел по мосту со стороны Ламбертсвиля навстречу движению, пошатываясь, как пьяный, и не замечая отчаянно гудящих автомобилей. Длинноногий Иван, далеко обогнав меня, выскочил на мост, схватил друга в охапку и поволок через ограждение на пешеходную дорожку. Группа людей на тротуаре с опаской наблюдала за происходящим.
— Наркоман, наверное, — равнодушно сказала высокая девушка в длинной майке и велосипедных шортах. — Развелось их тут…
Задыхаясь, я подбежала к Ивану, который тряс Тошку за плечи и яростно повторял:
— У тебя что — крыша поехала?!.. Куда ты вылез? Ты пьяный, что ли?..
— Не тряси его!.. Тош!.. Ты цел? — я схватила моего мальчика за руки и тут же отшатнулась. — Иван! У него кровь!..
Иван, чертыхаясь, подтолкнул друга к свету уличного фонаря, и я в ужасе увидела поперек Тошкиной правой ладони очень глубокий, длинный и сильно кровоточащий порез. Края раны вывернулись наружу, как сердцевина разрезанного плода.
— «Скорую» надо, — Иван, одной рукой поддерживая Антона, сунул другую в карман и достал мобильник.
— Не надо, — сказал Тошка глухо. — Нэнси… ищите Нэнси.
Он начал садиться прямо на тротуар, и я опустилась на колени вместе с ним.