— Прости… Ваня, не могу без тебя… Прости…
«Не могу!» — Шеремет, вспомнив эту сцену, жестоко усмехнулся. Сердце его тогда не выдержало, он подбежал к отцу. Отец, решившись на что-то, шепотом произнес:
— Будет, как скажет сын.
Паровоз дал свисток. Тонко зашипели тормоза. Мать метнулась к нему:
— Витенька!..
Глаза жалкие, умоляющие, волосы разметались, как у безумной. Что-то дрогнуло у него внутри.
— Не уезжай, папа…
Может быть, не надо было просить? Скорее всего не надо. Отец вскоре умер. А мать продолжала встречаться с тем… Дети не судьи родителям? Не судьи? А если подлость?..
Он скрипнул зубами, засвистел какую-то злую, отрывистую песенку.
Эти взрослые, по существу, обманщики, притворщики, считают, что мы ничего не видим, не понимаем. Тайно разрешают себе делать то, что громко, при молодых, называют бесчестным. Он дал себе слово делать им все наперекор. Грубить, хамить, никого не уважать.
Ушел из дому… Два года бродяжничал. Рыбачил в артели, был электромонтером, грузчиком. Хорошо, что в школе научили слесарить, сейчас пригодилось. У него предосудительные знакомства? Карманщик Хорек, распутная Зинка-Кармен, бандиты Валет, Ус… Ну и что же? Кому до этого дело? Сам себе выбирает дружков — «по Сеньке и шапка». Зато у них что на уме, то и на языке.
Он засвистел еще резче, еще ожесточеннее, свернул с дороги к «Шанхаю» — окраинному поселку, беспорядочно застроенному небольшими домишками.
Вымыв голову, Лешка распушила «по-русалочьи» волосы и ходила из комнаты в комнату, чему-то улыбаясь и придумывая себе занятия.
Она решила скроить юбку неимоверного клеша из синего в белый горошек ситца. Пятиморские модницы по примеру Москвы готовили в клубе «ситцевый бал». Юбка получилась такая, что даже, до отказа разведя руками, невозможно было бы растянуть ее во всю ширину.
Лешка кроила в столовой. Все здесь с детства знакомо ей и дорого. Над диваном с полкой, уставленной безделушками, — вышитый мамой портрет Горького, рядом фотография молодого моряка — двоюродного брата Лешки, погибшего в Отечественную войну на Малой земле. Над письменным столом отца — картина. За синей печкой крестьянской избы стоит юный партизан, сжав в руке красную гранату. В хату вошли фрицы… И надпись в правом углу картины: «Командиру партизанского отряда Алексею Павловичу Юрасову от учеников Пятиморской средней школы к сорокалетию советской власти».
«Как бы папка отнесся, — неожиданно подумала Лешка, — если бы я пригласила в гости… Шеремета?»
Она громко расхохоталась, и родители в соседней комнате удивленно переглянулись.