— У него просто уродливая родинка, — солгал я, а потом добавил громче — так, чтобы Рейчис меня услышал: — Это из-за того, что он был самым маленьким в помёте.
Белкокот будто остался равнодушен к такому неуважению.
— И это говорит самый хилый маг в целом клане.
Парсус придвинул палец чуть ближе к моему лицу.
— Ты не возражаешь, если я?…
— В общем, нет, — ответил я.
Он замер.
— Ты никогда не думал о том, чтобы потратить немного денег и показать это… ну… доктору, ведьме-шептунье или ещё кому-нибудь?
Рейчис фыркнул.
— Он думал об этом каждый день за последние два года и потратил на это каждую монету, какую заработал.
Парсус посмотрел на меня.
— Что он сказал?
Я пожал плечами.
— Откуда мне знать? Он просто тупое животное. Наверное, увидел птицу и испугался.
— Я бы сказал, что глупое животное — то, которое привязано к лошади, — заметил Рейчис.
Маршал внимательней ко мне пригляделся.
— Знаешь, они не столько чёрные, сколько… Ну, я не могу правильно описать. В столице королевы есть прекрасные доктора. Я видел, как один вылечил человека, кожа которого была в худшем состоянии, чем твоя. Может, он сумеет помочь.
Я улыбнулся.
— А он вылечит вывихнутую шею человека после того, как с неё снимут петлю?
— А, да, прости.
— Парсус, не досаждай мальчику! — крикнул Харрекс. — Просто дай ему воды и оставь его в покое.
— Прекрасно! — крикнул в ответ Парсус, потом сказал мне: — Твои руки, похоже, слегка обожжены, парень. Хочешь, я полью на них воду и немного ополосну?
— Не беспокойтесь, — ответил я, сжав кулаки.
Я не просто упрямился — у меня была очень веская причина желать, чтобы мои руки не ополаскивали.
— Ну, как хочешь, — ответил Парсус. Он кивнул на длинную, пыльную дорогу впереди, которая прорезала горы, высящиеся слева и справа от нас. — Но до столицы ещё два дня.
Потом он снова принялся спорить с Харрексом, чья очередь играть с белкокотом.
Я попытался шевельнуть плечом, в котором устроил временное обиталище нож Меррела. Маршалы меня перевязали, но плечо всё ещё горело. Вонь рвоты и собственное вонючее дыхание атаковали мои ноздри, а в ушах стояло благодарное воркование самого злобного существа в мире.
— Белкокоты даже не издают таких звуков, знаешь ли, — сказал я.
— Что? — спросил Харрекс.
— Ничего.
Я слегка приподнял голову и посмотрел на небо. Солнце начало опускаться к горизонту. Маршалы разобьют лагерь на ночь, и это хорошо, поскольку мой план спасения основывался на том, что меня не будет невыносимо тошнить. План не был блестящим и зависел от того, чтобы на время убедить их, что я куда более сильный маг, чем кажусь. А это означало дьявольски обжечь руки — идея не из лучших, поскольку единственная магия, в которой я по-настоящему хорош, требует быстрых и уверенных пальцев. Тем не менее я почти не сомневался, что у меня всё получится, лишь бы ничего…