Убийца королевы (Кастелл) - страница 18

— Ты лишишься пальца, если эта тварь очнётся, — предупредил Харрекс, всё ещё не сводя глаз со своего ножа. Маршал покачал головой, будто найдя на клинке щербину. — Глупейший поступок, о каком я когда-либо слышал — лечить аква сулфексом чёртову животину.

Парсус вытащил палец из клетки.

— Малыш не виноват. Он просто вёл себя храбро, пытаясь защитить своего хозяина.

— Делового партнёра, — машинально поправил я.

— Что?

— Неважно.

Харрекс фыркнул.

— Вы двое стоите друг друга.

Я наблюдал за комком меха в клетке. Он дышал. Это уже что-то.

— Спасибо, — сказал я.

Потрескивал костёр, и я посмотрел на сушёное мясо на поставленной передо мной тарелке. Я умирал с голоду. Маршалы услужливо перестегнули мои наручники так, чтобы руки были передо мной, но пустить в ход пальцы, чтобы взять мясо, означало потерять козырь, который всё ещё у меня был. На моих пальцах оставалось достаточно порошка, и, если я сумею придумать, как освободиться от наручников, я смогу устроить один последний взрыв.

— Джен-теп, — окликнул меня Элита Забана так тихо, чтобы его голос почти утонул в потрескивании огня.

— Что? — спросил я.

— Ты джен-теп?

Он произнёс это слово, как оскорбление.

Я кивнул.

— Нагхрам, а? — ухмыляясь, спросил он.

Последнее слово не требовало особых интонаций, чтобы понять: это оскорбление. По правде говоря, столетия назад многие джен-теп были скопцами. Они считали, что кастрация освобождает разум от возбуждения, присущего желанию, и, следовательно, позволяет лучше сосредоточиться на магии. Оказалось, это просто освобождало их от половых органов. А поскольку осталось немного магов джен-теп, воспроизводство вроде как важная вещь для моего народа.

Маршалы заковали забанца в такие же наручники, какие были на мне, поэтому я не беспокоился, что он освободится и убьёт меня, но всё равно он выглядел устрашающе. Он пристально глядел на меня так, как любят глядеть забанцы — как будто они способны взвесить и оценить человека, только таращась на него. Может, он и вправду такое может. Но я тоже мог таращиться, хотя то, что я видел, ничуть не придавало мне спокойствия.

Он был бритоголовым, рубашка без рукавов обнажала мускулы, которые гарантировали: я не смогу противостоять ему в кулачном бою. Шрамы на руках говорили, что он солдат. Но, хотя его руки до самых запястий покрывал загар, как и лицо, кисти остались гладкими и бледными. Харрекс снял с него перчатки и сжёг. Алая Элита носит перчатки, позволяющие не касаться «нечистых», а нечистый для них почти каждый, кто не забанец.

Убийца перевёл взгляд с меня на некую точку в воздухе прямо перед собой и сложил скованные руки так, будто душил кого-то за горло. В такой позе он оставался несколько минут, потея всем телом.