Настырный гигант к тому времени утвердился на своих ногах-тумбах. Напрягая бицепсы, он с ревом бросился на меня, тупо продолжая рассекать воздух хопешом. Устоять против такого напора было непросто, и я шаг за шагом стал отступать, следя за движениями противника. Вот же неутомимый достался вражина! Работает, как вентилятор! Рассекающая воздух режущая кромка так и мелькает перед глазами. Я заметил, что для обратного маха гиганту требуется время, пусть и пара секунд, но мне должно хватить. Как только хопеш ушел слева направо, я тут же переложил палаш в левую руку и нанес колющий удар в поросшую густыми волосами подмышку. Если бы я работал ножами, то такой удар уже мог отправить врага в потусторонний мир, но чертов аксумец выдержал погружение клинка в плоть, заревел как бык, когда я, исправляя слабость удара тяжелым палашом, провернул его в ране. Потом выдернул наружу и нанес еще один удар, только теперь по бедру. Окончательно деморализованный противник тяжело пошатнулся и упал на колени. Слаб оказался на рану. Выхватив из-за пояса нож, я ударил им в шею гиганта. Нельзя оставлять за спиной живого врага, пусть и истекающего кровью.
К тому времени, как я разобрался со своим оппонентом, ситуация на шхуне резко изменилась. Наши успели зачистить больше половины судна, вырезав рьяно сопротивляющихся аксумцев, но оставшиеся столпились в носовой части и воинственно потрясали оружием. Вторая шхуна, совладав с последствиями аварии, начала сближение с другого борта. Видимо, ее экипаж решил помочь своим друзьям посредством высадки десанта.
— Живой? — Рич с выщербленным палашом в одной руке и с ножом в другой яростно моргал глазами, смахивая с бровей кровяные капли, падающие с рассеченного лба, смешиваясь с дождем. — Видел, как ты завалил эту гору мяса. Плохо, затянул бой!
— Да знаю! — досадливо ответил я. — Надо было сразу в ножи его взять. Видел его руки? Кто их ему вытянул? Не подпускал к себе, гад.
Мы бросились к нашим, постепенно стягивающимся под поваленной мачтой. Она всей тяжестью рухнула на борт, проломив его, но полностью не упала, держась на честном слове. Вальтор и Серхио знаками показывали, кому куда наступать.
— Надо покончить с этим отрядом, пока со второй шхуны не начали прыгать на помощь! — крикнул сержант, увидев нас. — Давайте к Ансело! Надо хорошенько ударить кулаком, чтобы развалить защиту! Их там немного осталось!
Дон Ансело спешно формировал этот самый кулак, состоящий из самых отпетых и ушибленных на голову. Среди них был, конечно, Еремил, дон Ардио и еще пара знакомых мне парней, с которыми у меня сложились хорошие отношения. С другими как-то не пошло. Морды у всех красные, скалятся, что-то орут, тыча клинками в сторону аксумцев. Пошли взаимные оскорбления, причем, каждый вопил на своем языке. Интересно как: соленые выражения не требовали перевода. Жесты все прекрасно объясняли. Кто-то из штурмовиков громогласно орал, что засунет все острые предметы контрабандистам туда, откуда их не вытащить даже с помощью таких же придурков с кривыми мечами. Заодно прошелся по родословной «криворуких обезьян, не умеющих держать оружие».