— Может и так, — пробормотала я, чувствуя себя глупо, потому что в лесу царила тишина, и я уже не была уверена, что, действительно, слышала звуки флейты.
Эльфийский камень выплыл из темноты и показался огромным, как гора. Когда-то неведомые великаны соорудили на поляне неуклюжее строение — подобие огромного дома, но время разрушило их творение, и теперь только три камня торчали из земли, как обломанные зубы, а четвертый, который раньше лежал на них крышей, валялся на земле, наполовину занесенный сором и оплетенный плющом.
Альма всыпала мне в ладонь пшеничные зерна и прошептала:
— Зерна надо положить на срединный камень, а потом обойти поляну против солнца…
Мы по очереди высыпали подношение, взялись за руки и пошли вокруг поляны, по колено утопая в душистой траве. Девушки тихо запели старинную песню, из которой я поняла только, что камню, впитавшему знания эльфов, ведомо многое, и он, принявший жертву, должен открыть тайны будущего. Несмотря на глупость обряда, сердце мое билось. Слишком уж таинственными выглядели каменные обломки, слишком ярко светила луна, а пение девушек заронило странную тоску в душу. Если отец узнает, что я участвовала в языческих обрядах, то рассердится. И отец Бенедикт, который исповедует благородных, велит мне покаяться в страшном грехе и обяжет сделать тысячу поклонов…
Мы обошли уже всю поляну, как вдруг из-за деревьев с воплями и смехом выскочили деревенские парни. Наверняка они следили за нами всю дорогу, а теперь из озорства решили помешать гаданию. И хотя мы с девушками прекрасно видели, что это всего лишь деревенские болваны, страх перед магическим местом, волнение, а больше всего — ритуальная песня — сделали свое дело. С визгом мы помчались через лес, преследуемые улюлюкающими парнями. Не разбирая дороги Альма, я и остальные девушки бежали обратно, перепрыгивая через валежник, спотыкаясь о коряги.
Я не была такой прыткой, как деревенские девицы, привыкшие к тяжелой работе, и поэтому вскоре отстала от них. Пытаясь отдышаться, я забилась в кусты, пропустив мимо ватагу парней. Они хохотали во все горло, называя девушек трусихами, глупыми курицами, и выспрашивая, что же открыл им эльфийский камень.
Пропустив их, я выждала еще немного и побрела следом. Розы на моем венке увяли, а лента совсем свалилась с головы, пока я бежала. Я сняла ее и понесла в руках. Но два бутона, которые Лита приколола к моему пояску, только сейчас распустились и благоухали тонко и нежно. Я отцепила их и вплела в пряди у виска.
В праздник середины лета женщине неприлично появляться без цветов в прическе.