…Вечером же, когда Вы посетите театр, обратите внимание на то, что один из Ваших личных охранников немного прихрамывает на правую ногу. Он будет, конечно, отнекиваться, что абсолютно здоров и у него ничего не болит. Однако даже легкая пальпация голени покажет, что у него довольно сильный ушиб ноги и ему, скорее всего, нужен будет осмотр грамотного хирурга.
…16 июня около девяти вечера у Вас может резко повыситься давление и закружиться голова. К счастью, это будет не что-то сердечное, а всего лишь недомогание, которое довольно скоро пройдет. Старайтесь в этот момент прилечь и не подвергать себя особым нагрузкам.
Надеюсь, эти приведенные мною примеры Вас, товарищ Сталин, убедят, что к моим словам стоит прислушаться. И поэтому хочу еще раз повторить: 22 июня ровно в 4 часа утра без объявления войны немецкие войска перейдут границу, а самолеты фашистов начнут сбрасывать первые бомбы на наши аэродромы! Прошу Вас, прислушайтесь к этому сообщению, чтобы вновь не повторились страшные разгромные поражения Красной Армии первых месяцев 1941 года».
Высунув от усердия язык, я в конце снова поставил свою подпись – «Посланник». А что, должен же Он знать, от кого идут эти письма? Должен! И это имя ничем не хуже, чем Оракул, Кассандра и прочие.
– Так, надо бы это продублировать на всякий случай… Или нет? Все-таки после первой партии к каждому такому письму должно быть особое отношение. Сто процентов, не должны ничего потерять! – отложив немного затупившийся карандаш, я с наслаждением выгнул спину – затекла. – Кстати, не пропарил ли я своего почтальона?
От этой мысли я чуть не подскочил вверх. Не получилось. С кряхтением распрямив затекшие ноги, я подполз к зеленой стене и отогнул одну из веток.
– Ого, да у меня просто бешеная чуйка! – довольно пробормотал я, разглядывая вышагивавшую по дороге знакомую покачивающую фигуру. – А вон и грузовик отъезжает. Значит, он опять мотался в город на колхозной полуторке с нашим завгаром. Хорошо! Рядом вроде не видно кровожадных энкавэдэшников. Ха-ха-ха.
Несмотря на пробивший меня смех, где-то в моей подкорке все равно сидело и зудело понимание совершаемой ошибки. Не понимать, что такой способ связи в этом времени может быть чреват фатальными последствиями, мог только полный идиот. К счастью, полным идиотом я себя не считал! Просто идиотом вроде тоже…
– Посмотрим, посмотрим, что, землячок, ты нам принес, – я начал лихорадочно собирать все свои материалы: конверты, листки, карандаши – и упаковывать их в специально припасенную тряпицу; эти улики надо было пока спрятать до того момента, как я освобожусь. – Я, надеюсь, не длинный и вооруженный хвост…