1. Экстренные меры.
сменить коней
на переправе
у вас не выйдет
никогда
никто вам там
не приготовил
для смены
свежих лошадей
©
bespamiatnyh
Среда, 2 августа,
продолжение.
Куратор секунд
десять молчал, осмысливая услышанное. Затем каким-то
надломленно-усталым голосом произнес:
Дайте мне минут
сорок - час. Заблокируйтесь и ждите.
В трубке
послышались короткие гудки.
Хорошее такое
распоряжение, “минут сорок-час”… Особенно с учетом того, что люди,
столь жестко заявившие о своем твердом намерении возвратить свои
девять миллионов шестьсот тысяч, могут вернуться в любой момент.
Купюра на лбу у Ричера была одновременно и требованием вернуть
деньги, и прикормкой, брошенной в пруд, чтобы понаблюдать за
реакцией рыб...
В том, что за
базой сейчас ведется скрытое наблюдение, у Шульги не было ни
малейших сомнений. Да только вот в профессионализме неизвестных
налетчиков невооруженным взглядом просматривался изъян размером в
тоннель метро. Они не знали внутреннюю конфигурацию базы, а значит,
не догадывались, с какой конторой имеют дело. Это, конечно, плюс,
преимущество. Однако в ближайшие пару-тройку часов главную
опасность для Шульги представляли отнюдь не те, кто охотится за
деньгами.
Прикинув
последовательность действий, Шульга склонился над Ричером. Задавив
эмоции, охлопал карманы мертвого командира, вытянул бумажник и
связку ключей. Из бумажника достал пару пластиковых карт,
открывающих замки всех помещений центра. Теперь следовало
вооружиться.
Арсенал, укрытый в
глубине подвального помещения, мог удовлетворить любые запросы, но
Шульга ограничился содержимым своего шкафа. Взял проверенный
автомат “Хеклер и Кох”, забросил на плечо короткий помповик. В
поясную разгрузку наскоро затолкал несколько снаряженных магазинов
и десяток патронов с картечью. Осторожно, проверяясь за каждым
углом, поднялся наверх.
Никакого ажиотажа
снаружи не наблюдалось, судя по всему стрельба в ресторане прошла
незамеченной для обитателей дома и редких прохожих. По внутренним
проходам он перешел в офисную часть.
Гостиничная часть
базы была пуста - все четыре квартиры, превращенные в номера, имели
право занимать только члены погибшей группы. И здесь было пусто.
Шесть вольнонаемных охранников, которые дежурили парами “через двое
на третьи” на базе они отсутствовали. Горничная Оксана приходит
лишь к четырем часам, а уборщица так та вообще только по вызову.
Значит осталось проверить “высший руководящий состав”.
“Адвокат Иван
Кокойко” - юрист, и “поверенный” группы, бывший военный прокурор,
развалившись на кушетке для пациентов, пил чай в обществе психолога
Марины - сорокапятилетней “мадам”, внешним видом напоминавшей
смотрительницу борделя.