Хищный зверь – то есть санитар леса. Хорошо, не сказал “червь” или “навозный жук”, которые тоже нужны для обмена веществ.
А через три месяца (в последнем акте, в финале):
ТРОФИМОВ (Лопахину): У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
Это “ты” – совершенно иное, восхищенное.
Оба раза Трофимов абсолютно искренен. Петя ведь не лицемер, он правдолюбец и гордится своей прямотой.
Можно было бы заподозрить, что он льстит миллионеру с какой-то целью. Но Петя денег не просит. Лопахин, услышав про нежную душу, сразу растаял; предлагает деньги и даже навязывает. Петя отказывается решительно и упрямо.
ЛОПАХИН: Возьми у меня денег на дорогу. Предлагаю тебе взаймы, потому что могу. Зачем же нос драть? Я мужик., попросту. (Вынимает бумажник.)
ТРОФИМОВ: Дай мне хоть двести тысяч, не возьму.
“Хищный зверь” – не комплимент, это очень обидно и никому понравиться не может. Даже банкиру, даже бандиту. Ибо зверство, хищничество не считаются положительными качествами даже теперь, а тем более сто лет назад.
“Хищный зверь” полностью исключает “нежную душу”.
Менялся ли Лопахин? Нет, мы этого не видим. Его характер совершенно не меняется с начала до конца.
Значит, изменился взгляд Пети. Да как радикально – на сто восемьдесят градусов!
Ни в одном спектакле не была разгадана эта тайна. А может, режиссеры и не видели тут никакой тайны. Большинству главное – создать атмосфэру, тут не до логики.
Уже догадавшись, позвонил Анатолию Смелянскому – известному теоретику, знатоку театральной истории, бывшему завлиту Художественного театра:
– Что случилось с Петей? Почему сперва “хищник”, а потом “нежная душа”?
– Это, понимаешь, резкое усложнение образа.
“Усложнение образа” – выражение роскошное, литературо-театроведческое, но абсолютно ничего не объясняющее.
Поэзия эгоизма
Вторая тайна – почему Раневская забирает себе все деньги (чтобы промотать их в Париже), а никто – ни брат, ни дочери – не протестуют, оставаясь нищими и бездомными?
… Когда вплотную подступили торги, богатая “ярославская бабушка-графиня” прислала пятнадцать тысяч, чтобы выкупить имение на имя Ани, но этих денег не хватило бы и на уплату процентов. Купил Лопахин. Бабушкины деньги остались целы.
И вот финал: хозяева уезжают, вещи собраны, через пять минут забьют Фирса.
РАНЕВСКАЯ(Ане): Девочка моя… Я уезжаю в Париж, буду жить там (с любовником-негодяем. – Прим, авт.) на те деньги, которые прислала твоя ярославская бабушка на покупку имения – да здравствует бабушка! – а денег этих хватит ненадолго.
АНЯ: Ты, мама, вернешься скоро, скоро, не правда ли?