Внезапно пришла тишина. Она вела за собой темноту. А за ними наступила пустота. Время кончилось. Чувства ушли, оставив только солоноватый привкус на губах и языке.
А потом в пустоте что-то появилось, и она перестала быть пустотой.
А потом в темноте зажегся свет, и она перестала быть темнотой.
А потом в тишине зазвучал голос, и она перестала быть тишиной.
Голос звал его по имени.
Ван Хельсинг моргнул, фокусируя зрение. Глазам был виден увлекательно-зеленоватый потолок морга. Лежу, понял человек. Видимо, на полу. Профессор, ощущая неприятную слабость во всем теле, поморщился и принял сидячее положение. Стол, на котором должно было проводиться вскрытие, пустовал. Более того, на нем не было и следа того, что там лежало. Профессор не увидел ни инструментов, ни кольев, ни серебряных цепочек и распятий — все было стерильно чисто.
— Я немножко прибралась, — тихо сказал хрипловатый женский голос. Ван Хельсинг обернулся. Нитокрис, кутаясь в больничный халат, сидела на соседнем столе — такая же молодая и красивая, как в тот раз, когда он ее впервые увидел. Только волосы были немного короче. С них стекала вода. — Прошлась по зданию госпиталя, усыпила парочку санитаров, подправила память одного настырного врача, нашла душ… — Женщина улыбнулась и добавила: — Мне было бы стыдно показаться перед тобой измазанной кровью и грязью, Артур. Ты и так слишком много видел.
— Ты мне и такая нравишься, — усмехнулся Ван Хельсинг, опираясь на перевернутый стул и вставая. — Пойдем отсюда.
— Пойдем, — сказала она, встав со стола и протянув к нему руки. — Я сделаю так, чтобы нас никто не видел…
— Я имею право на просьбу?
— Проси, чего хочешь. Всегда.
— Когда я тебе надоем… или когда состарюсь окончательно… не уходи, Нитокрис. Лучше выпей меня до дна. Хорошо?
Вампирша хитро прищурилась:
— Для начала попробуй мне надоесть. А состаришься ты еще нескоро — лет на сорок позже положенного. Считай это подарком, Артур — мне все равно некуда девать свое бессмертие…
Ван Хельсинг изумленно смотрел на нее, не зная, что ему ответить. Нитокрис легко рассмеялась, глядя на его ошеломленное лицо.
— Кстати, о подарках… — Она протянула руку: на ладони царицы вампиров лежали гипсовые слепки ее челюстей. — Они единственные в своем роде, но не думаю, что они тебе нужны… Есть идеи?
— Оправим в рамочку и будем хранить, как семейную реликвию, — усмехнулся Ван Хельсинг.
— Не лишено очарования, — оценила вампирша.
— Есть еще одна мысль, — прищурился человек. — Ты в курсе, кто сейчас стоит во главе Королевского Ордена Протестантских Рыцарей?..