– И всё же, – набравшись смелости, произнёс сидящий в самом конце стола человек. Точно Шенкевич не помнил, но вроде бы тот отвечал за информационную безопасность, – мы привлекли к себе слишком много внимания. Сначала нападение на раскопки лаборатории Гофмана, потом штурм Крепости. И ваш дебют на ТВ… А теперь – вот это. Все уверены, что именно мы стоим за появлением Бурегона.
– И это хорошо, – покивал Томас, – значит нас боятся! Определённым образом это развязывает нам руки!
– Зато связывает ноги, – фыркнул шеф. – Госструктуры и Ассоциация – не те, кого можно запугать. Мы так и не смогли отбить комплекс обратно, а если начнём стягивать силы, далеко не факт, что они не смогут вычислить прочие наши объекты. Возможно в Главном Офисе с подобным проблем возникнуть не может, но наши ресурсы весьма ограничены. Мы не можем вести полноценные боевые действия теперь уже не на два, а на все три фронта!
– ОГГ могут покачнуть чашу весов далеко не в нашу пользу, – поддакнул ему главный аналитик. – В обычных ситуациях на помощь могло бы прийти Подполье, но спецслужбы весьма рьяно взялись за решение этого вопроса. Курируемая ими «добровольческая бригада отставников» с завидным рвением пресекает все наши попытки наводнить город криминалом. Ячейки подконтрольных нам Уродских организаций также не бесконечны, а ввести подкрепления из-за блокады не представляется возможным.
– Они не смогут держать Москву в отрыве от остального мира бесконечно, – легкомысленно отмахнулся Томас. – Но вы правы, службистов и масовцев нам не запугать, зато простые люди – совсем другое дело. Именно их страхи в конечном итоге обернутся против властей, предоставив нам пространство для манёвра. Да и нам в любом случае не нужны в ближайшее время большие силы. Сейчас следует сосредоточится на устранении локальных угроз, уж на это-то наличного состава хватить должно.
– Не разумнее было бы сейчас затаиться? – Спросил главный безопасник. – Я перевёл большую часть объектов в «спящий» режим, их автономности хватит, чтобы переждать шмон. Нам бы тоже поберечься. Дурацкая была затея заявлять о себе, да ещё так громко.
От накатившего раздражения улыбка на лице Шенкевича превратилась в натуральный оскал, заставив говорившего неуютно ёрзать на своём кресле. Идея показать себя самой обычной Уродской организацией принадлежала именно ему, и он же выступил в качестве лица Компании. Нести перед благодарной публикой всяческую чушь в духе прочих Уродов было даже забавно, позволив хотя бы в малой степени ощутить то, что наверняка чувствовали его кумиры – ужас и трепет народных масс. Но главным в этом всё же было другое – не дать Ассоциации понять, что они имеют дело с чем-то принципиально иным. У них не получилось даже этого. Либо получилось, но совсем не так, как они рассчитывали. И всему виной был один единственный сверх, которого он недооценил, посчитав очередным жаждущим признания клоуном. Эту промашку следовало срочно исправить, а потому…