– Добрый день, – поздоровалась я.
Старушки мне обрадовались. Кстати, они знают по именам практически всех, кто у нас работает. Откуда? – для меня секрет.
– Здравствуй, Вика, – на мое приветствие ответила Марфа Егоровна. – Слышала, у вас несчастие произошло.
Позавчерашнее событие не могло пройти мимо них. Машина полиции и машина скорой помощи стояли во дворе – не было смысла утаивать от них смерть Клавдии Петровны.
– Да, мойщица посуды умерла. Такая внезапная и нелепая смерть. Сердце прихватило. И позвать на помощь она не могла: дело ночью было, все по домам разошлись. Так и скончалась одна-одинешенька. Только утром ее нашли.
– Да-да, все мы под Богом ходим, – запричитала Елена Тихоновна. – Клавдию мы знали. Частенько она нам на свою непутевую жизнь жаловалась, на сына-алкоголика. Как он без нее будет? – покачала она головой.
– Никак! Вчера на радостях суррогатом отравился, – доложила я.
– Да ты что?! – не сдержалась Марфа Егоровна. – Ну надо же! Мать и сын в один день?! Не иначе как божья кара!
– Да, – поддакнула ей Елена Тихоновна. – Странная смерть…
– Да уж…
Старушки обменялись взглядами.
– Скажите! В чем странность? – возразила я. – Клавдия в последнее время много пила. Ей на этой почве даже покойники стали мерещиться. Кстати, бабушки, не знаете, у кого в подвале мастерская оборудована?
– Мастерская? – бабульки опять переглянулись.
– Ну да, кто-то поздно спускается в подвал и там постукивает. Этот стук и довел Клавдию Петровну до сердечного приступа.
– Даже не знаю, что сказать, – пожала плечами Марфа Егоровна. – Сейчас в подвале, кроме электрощитовой, ничего нет, но раньше там были кладовки жильцов. Лет десять назад пожарная инспекция нагрянула и в ультимативном порядке велела все перегородки разобрать. Теперь всю консервацию приходится хранить на балконе. Очень неудобно: балкон есть, а выйти на него нельзя.
– Может, кто-то на втором этаже занимается чеканкой или чем-то таким.
– Ой, да нет у нас таких, – на этот раз ответила Елена Тихоновна. – Сейчас в доме в основном молодежь живет. А эти поделками не увлекаются, у них интересы другие. Из старых жильцов только я и Марфа остались. Кто-то переехал, кто-то умер, кто-то квартиру продал, как Вера Федоровна и Яков Семенович. Может, ты не знаешь, но ваш ресторан расширился за счет их квартир. Яков Семенович Кауфман в конце девяностых годов в Израиль выехал. Богатый еврей был, ломбард на соседней улице держал. А Веру Федоровну продать квартиру вынудили обстоятельства. Мужа ее, Павла Ивановича, в тюрьму посадили. Он большим начальником на заводе был, какие-то махинации прокручивал. Взяли его за незаконный бартер. Деньги понадобились на адвоката – вот она квартиру и продала.