Азат быстро перевел. Старик буркнул, мол, много времени не займет, и пригласил в дом еще и самого башкира. Тому, конечно, было не отвертеться.
В сенцах оказалось чисто, на полу лежал плетеный коврик, под потолком висели связки лука, чеснока, каких-то трав и банные веники. Азат с унынием подумал о том, сколько времени он не мылся нормально хотя бы в душе, не экономя воду до паранойи и не пользуясь хоть и хорошо смывающим грязь, но удивительно едким и вонючим хозяйственным мылом. Было ясно, что баню им не предложат, да и чтобы выпариться нормально девяти мужикам, нужно дров извести целую кучу.
В доме оказалось не менее уютно, хоть и тесно, разве что пол в коридоре немного пошел волнами. В прихожей стоял и массивный шкаф, заменяющий перегородку спальни. Дед вывел их в самую большую комнату, в одну из стен которой была встроена тыльная сторона печи, находившейся на кухне. Указал жестом хозяина на диван, сам взгромоздился на низкий табурет с резными ножками.
– Меня зовут Ислам. Мы тут почти все с рождения живем, – сказал он. – И пятнадцать лет не видели людей. Последние, кто проходил здесь, были беженцы из Сарманова, это случилось едва ли не пятнадцать лет назад.
Старик подождал, пока башкир объяснит смысл сказанного им Бельскому. Азат старался, подбирал аналоги к труднопереводимым словам, но даже ему было сложно. Отвык он за двадцать лет от татарского языка, на котором разговаривал исключительно с женой.
– Мы сначала не горевали, – продолжил дед. – Тут много кто в возрасте уже был, кому за шестьдесят, некоторые даже ту войну помнили. Решили, что сами жить будем: стадо собрали, сейчас почти пятнадцать голов. Птицы – без счету. Сеяли сами, кто как может, картошку выращивали, потом трактор наладить смогли, сейчас бензина нет, правда. Ну, перестал телевизор работать, пенсию не возили больше да магазин закрылся. А так – нормально, мамы-папы так же жили.
Башкир что-то подобное себе и представлял. Правда, странным казалось то, что мутанты, которые заставили жителей Азнакаево и Сарманово уйти, вдруг пощадили эту беззащитную с виду деревушку. Что здесь не так, если люди живут в этих местах годами, а монстры не посягают на их покой?
– И идти некуда уже. Нас здесь человек семьдесят, молодых – десять, остальные как всю жизнь прожили, тут и умрут. Так что будем держаться, пока сможем. Но вот что ты сказал, вы к Бугульме собрались. Не стоит это того. Совсем не стоит. У нас двое парней поехали туда на повозке с лошадью. Через неделю вернулся один, с другой стороны, ничего не говорил, не ел, не пил, в итоге порвал наволочку на веревки и на ней повесился.