История произошла с ней после встречи с Зурабом. Это был самый старый из ее любовников. Он избегал вопросов о возрасте, увлекался спортом, носил нарощенные волосы, а улыбаясь, с гордостью демонстрировал 52 зуба цвета подснежников. Себя Зураб часто называл мужчиной за 40. Лишь однажды, рассказывая о политических волнениях 50-летней давности, он обмолвился, что очень переживал за детей, поскольку в те дни они праздновали выпускной в школе. Так Надя узнала, что число 40 можно смело умножать на два.
Зураб был политиком старого толка. Он мог цинично рассуждать на любые темы, пока речь не заходила о ценностях демократического общества. Тогда его глаза выпучивались, как у комсомольца, поющего гимн, а лицо становилось торжественно-серьезным. Речь его сводилась к шаблонным формулам толерантности:"Все народы равны и имеют одинаковые права", "Женщина ни в чем не уступает мужчине", "Гомосексуализм - это абсолютно нормально". Эти фразы он повторял неустанно и в неизменном виде. Однажды Надя попробовала начать спор. Ей было интересно посмотреть на его реакцию, послушать аргументы. Он посмотрел на нее с таким удивлением, будто она призналась, что не умеет читать. "Девочка моя! - сказал Зураб снисходительно, - В твоем возрасте стыдно не знать таких элементарных вещей." Затем он снова произнес стандартный набор заученных фраз. Надя поняла, что эти идеи давно стали центром мировоззрения Зураба и уже не могут подвергаться критическому осмыслению. Спустя некоторое время, он сам вернулся к разговору на эту тему: "Видишь ли, когда-то я был таким же, как ты..." Тут он рассказал Наде историю, которая потрясла ее настолько, что радикально изменила ее жизнь.
Много лет назад Зураб был шовинистом расистского и гомофобского окраса, что порицалось во всех цивилизованных странах. Демократическое общество можно было сравнить с воспитателем в детском саду, который предоставляет своим подопечным полную свободу действий, но в рамках одной игровой площадки. Свобода слова и мысли касались строго определенного списка тем, в других же сферах идеи делились на правильные и неправильные. Те, кто мыслили неправильно, подлежали принудительному исправлению. Зураб, любивший шутки о женской логике и анекдоты про гомосексуалистов, наотрез отказывался нанимать на работу выходцев из некоторых стран, за что был судим и приговорен к принудительной вакцинации. Речь шла об экспериментальной вакцине-улучшителе. Никто из обывателей не знал точно, как она действовала, но она напрочь блокировала работу нетолерантной мысли. Результат вакцинации был ошеломляющим. Зураб превратился в ярого поборника демократических ценностей и даже сделал политическую карьеру. Именно ему принадлежала идея реформы, о которой впоследствии много говорили в СМИ: "Каждое юридическое или физическое лицо, владеющее несколькими компаниями, обязуется: в первую компанию нанимать исключительно гомосексуалистов; во вторую - только женщин, в третью - лишь иностранцев, а в четвертую - кого пожелает". Реформа так и не была проведена, поскольку гомосексуалистов в стране оказалось недостаточно, а иностранцы, благодаря прежним реформам, слишком быстро получали гражданство, а в новую эпоху глобализации и вовсе исчезли. Со временем многие постулаты демократического общества были переосмыслены, но мировоззрение Зураба осталось неизменным. Формулы толерантости и политкорректности оказались несмываемыми татуировками на поверхности полушарий его мозга.