Я ничего не говорил Лу, но опасался, что близость больных дурно на нее влияет. В частности, один из них, мсье Бернар, особенно меня тревожил. Несколько дней назад отец Орвилль отвел меня в сторону и сообщил, что этого мужчину держат в цепях и постоянно под снотворным, чтобы он не покончил с собой. Похоже, отец Орвилль полагал: Лу постигнет большое потрясение, когда неизбежное все-таки произойдет.
Возможно, нам обоим не помешает небольшая прогулка.
Я отложил книгу.
– Куда ты хочешь пойти?
– Хочу булочку со сливками. Помнишь кондитерскую, где мы впервые встретились? Ту, что на Восточной стороне? Я раньше туда все время ходила, до того как… ну, до всего этого. – Она махнула рукой, указывая на нас.
Я с опаской на нее посмотрел.
– А ты пообещаешь вести себя прилично?
– Разумеется, нет. Так ведь будет совсем неинтересно. – Лу спрыгнула с постели и схватила свой плащ с вешалки. – Ты идешь или нет?
В ее глазах снова вспыхнула искра, которую в последний раз я видел еще до того, как мы пошли в театр. До сожжения. До… ну, до всего этого. Я внимательно оглядел Лу, ища в ней ту женщину, которую наблюдал последнюю неделю. Лихорадка угасла быстро, но вот нрав Лу – нет. Она будто балансировала на лезвии ножа – один неверный шаг, и она кого-нибудь поранит. Скорее всего, меня.
Или себя саму.
Но сегодня она казалась другой. Может быть, наконец оправилась.
– Тебе… уже лучше? – с сомнением спросил я.
Лу застыла, шнуруя плащ.
– Может быть.
Вопреки здравому смыслу я кивнул и потянулся за своим мундиром – но Лу тут же выдернула его у меня из рук.
– Нет. – Она погрозила мне пальцем. – Я хочу провести этот день с Ридом, а не с шассером.
С Ридом.
Я до сих пор не привык, что Лу зовет меня по имени. Каждый раз, когда она это делала, я чувствовал прилив необъяснимого восторга. Как и теперь. Я кашлянул и скрестил руки на груди, безуспешно пытаясь сохранить невозмутимый вид.
– Это одно и то же.
Она скорчила гримаску и придержала для меня дверь.
– А вот это мы еще посмотрим. Ну что, идем?
День был ветреный. Холодный. Суровый. Остатки недавнего снега сбились по обочинам в бурую слякоть. Я спрятал руки в карманы штанов и досадливо поморгал в свете яркого полуденного солнца.
– Здесь жуткий холод.
Лу с улыбкой повернулась лицом к ветру, закрыла глаза и распростерла руки. Кончик носа у нее уже разрумянился.
– Когда холодно, рыбой не так сильно пахнет. Просто чудесно.
– Легко тебе говорить. У тебя-то плащ есть.
Она обернулась ко мне, улыбнувшись шире. Несколько прядей ее волос выбились из-под капюшона и затанцевали вокруг лица.