— Много будешь знать — скоро состаришься, — с хорошо ощутимыми нотками непреклонности, отрезала Талиналь, три раза хлопая в ладоши.
Тут же со всех сторон стали наползать густые клубы странного, синего тумана.
— Это что ещё за фокусы? — встревожено, спросил я, пытаясь встать. Но тело оказалось безвольной куклой, и мои усилия окончились ничем.
— Ведьма, — в бессильной ярости прорычал я, — таки надумала погубить. Ну что ж, поделом мне. Не спасай врагов из темниц. Дурак…
— Дурак, ой дурак, — насмешливо соглашаясь, передразнила меня дриада, и после краткой паузы с тяжким вздохом добавила: — И по другому тебя просто не назвать.
Я опять раскрыл рот, дабы выкрикнуть какое ни будь ругательство, но подкравшийся туман стремительно накрыл нас с головой. И я с холодком в груди ощутил, что стремительно куда то проваливаюсь. Увы, в этом безудержном падении от меня ровным счётом ничего не зависело. Да и что может зависеть от камня летящего в глубокую пропасть? Внезапно нахлынуло жуткое предчувствие скорого, неминуемого удара о дно. В отчаянии я завопил, но вместо него вдруг ощутил лёгкое похлопывание по щекам и в полном недоумении, открыв глаза, увидел над собой склонившуюся Талиналь. Благо нынешнее действие происходило всё в той же пещере-склепе, в которой мы остановились на ночлег.
— Чего тебе, хм, девица? — враждебно буркнул я, вытирая ладонью обильно вспотевший лоб. — Или мало накувыркалась?
— О чём ты, княже? — длинные пушистые ресницы затрепетали так невинно и недоумевающее, что я здорово засомневался хоть в какой то реальности, произошедшего с нами в густой траве. — Ты закричал, вот я и поспешила тебя разбудить. Уж прости за прерванный отдых.
— Ни к чему виниться, лесная госпожа, — не дала ей договорить, возникшая сзади чародейка. — Всё равно пора всем вставать.
— А может рановато ещё? — спросил я, скорчив страдальческую гримасу. Впрочем, на положительный ответ надежды было ничтожно мало.
— Ничуть, — оправдывая, сей пессимистический прогноз, нетерпеливо бросила Хельга.
К моей превеликой зависти, даже в тусклом свете огня, теперь довольно слабо теплившегося в круглой чаше, выглядела она на удивление свежо и бодро. Вряд ли это можно было сказать и обо мне. По крайней мере я не чувствовал себя таковым. Затем я украдкой бросил оценивающий взгляд на особу, пусть и во сне, но основательно вымотавшую меня. Хм-м, проклятье! Она, то есть Талиналь, цвела и пахла подобно Хельге. Значит… Из этого следует… Что дриада никак не причастна, к подозрительно правдоподобным ночным фантазиям, посетившим меня ночью. Иначе, как бы она могла оставаться столь отдохнувшей? Хотя… Кто знает, на что способны коварные лесные колдуньи? Может она, таким образом, вытянув из меня жизненную силу, прибавила её себе? Эти, особо ни к чему не ведущие размышления, длились, вряд ли больше одной минуты. Потом их прервало раздражённое брюзжание принца, которого без всякой жалости тормошила Хельга. Успеха она добилась предсказуемо быстро. И мрачный, будто грозовая туча принц, по медвежьи вразвалочку прошествовал к столу. Последующее созерцание его пустой поверхности отнюдь не прибавило ему хорошего настроения, и он тоскливо объявил: