Сознание у неё хотя и угасало, но какой-то прочный стержень удерживал её в этой жизни, не давал сломиться и заставлял принимать решения не совсем уж бессмысленные, а так даже и отдалённо напоминающие разумные.
Хотелось жить. И выжить. А как — она точно не знала. Но хотела бы узнать.
Зина вернулась в Ростов. С автовокзала перешла через площадь на вокзал железнодорожный. Выстояла нужную очередь и поехала в сторону юга. На подходе к Белореченску она приняла неожиданное для себя решение: матери я не нужна и выходить на этой жизненной остановке — нет смысла. Она договорилась с проводником, заплатив ему то, что тот потребовал, и поехала дальше. Через двенадцать часов после выезда из Ростова она уже была на берегу Чёрного моря в посёлке, входящем в состав огромного города Сочи, который, как известно, занимает площадь большую, нежели мегаполис по имени Москва.
Итак, она была в краю, куда приезжают шикарные мужчины знакомиться с шикарными женщинами и где в монастырях живут мудрые и добрые Проповедники.
Глава 78. У САМОГО-САМОГО МОРЯ…
1
День был пасмурный, в горах чёрные тучи свирепствовали дождём с громом и молниями, но здесь, у моря, ни единой капли дождя не было.
Зина весь день провела на берегу — смотрела на волны, на горизонт, несколько раз окуналась в Чёрное море и всё пыталась что-то вспомнить насчёт того, зачем она здесь…
Последнее яркое впечатление, которое было способно проникнуть в её сознание было связано со странным пионерским лагерем, расположившимся рядом с нею. Это было человек двадцать детей (все с крестиками и иконками на шеях), возглавляемых священником, человеком лет тридцати пяти, которого все мальчики называли Валерием Владимировичем, а девочки — батюшкой. С ними была ещё и пожилая женщина какого-то деревенского типа — Елена Николаевна — так её все называли, которая была, у них, видимо, чем-то вроде няньки. Священник был крепким, пышущим здоровьем мужчиной, одетым во всё штатское и самое обычное (включая плавки), за исключением старомодной соломенной шляпы.
Валерий Владимирович, казалось, ничем не выдавал своего священнического сана — шутил и смеялся, плескался в воде вместе с детьми, то изображая морское чудовище с выпученными глазами, то организуя ныряльные соревнования по какой-то сложной и весёлой системе, и только специфическое произношение и непривычный для обычного уха лексикон выдавали в нём священника. Накупавшись вдоволь, он вышел на берег, взял видеокамеру и стал снимать купающихся детей.
— Валерий Владимирович! Снимите меня, как я красиво ныряю! — закричал кто-то из мальчиков.