— Иногда ты мне просто отвратительна.
— Ты мне это уже много раз говорил. Но кто ты такой, чтобы судить меня?
— Наверно же кто-то, если ты доверяешь мне столь ответственное поручение — замолвить за тебя словечко перед Господом Богом.
— Миленький, не обольщайся слишком сильно на свой счёт! — Зинаида отмотала назад свой канат и встала с моего кресла. Хлестнула меня концом каната по шее. Как плёткой. Хотя и не больно. — Ты просто дан мне Господом в утешение. Это он послал тебя ко мне, а не ты сам пришёл. Вот и всё.
— Ну допустим, — сказал я. — А для чего тогда Господь дал мне — тебя? С какою целью он тебя подослал ко мне?
— А я тебе дана им в наказание! — и опять — удар плётки. Лёгкий, символический, но — удар.
У меня аж дух перехватило от этих её слов и от этой её плётки. Нет, всё-таки так: или психопатка, или сволочуга! Tertium non datur!..
— О чём ты сейчас думаешь?
— Думаю о том, что должен держаться достойно и быть выше твоей глупости и низости.
— Вечно ты меня оскорбляешь! Тебе бы только обижать меня!.. Ты должен заступаться за меня, ты должен поддерживать меня духовно, а ты вечно потешаешься надо мною, над моим горем!
«Спокойно, — подумал я. — Никаких зеркал я больше не буду возводить между нами. Я ничего не боюсь. А встать и уйти — это может любой дурак. — Так же, как и двинуть по морде — это может любой хам. Женщина и впрямь в беде. И я должен ей помочь, хотя бы только потому, что на моём месте любой другой ни за что бы в жизни не позволил обращаться так с собою. А я должен поступать не так, как все. Это я люблю — делать не так, как все».
— Я готов, — спокойно сказал я.
— Ой, какой ты у меня молодец! — обрадовалась Зиночка и вся аж просветлела лицом, а потом и вовсе — чмокнула меня в щёку.
— Это не по правилам, — сказал я, отстраняясь.
— А у меня — свои правила! Захотела — и поцеловала! А захочу — и будешь ты у меня сейчас, вместо Лёнчика. И никуда ты от меня не денешься, стоит мне только захотеть!
— Дурочка, — сказал я. — Разве можно так — похваляться своим могуществом?
— Можно! Меня бог любит!
Я не ответил и подумал ещё и вот о чём: рано или поздно я съеду с этой квартиры и поселюсь с Валентиной в доме у тёти Нюси. Через неделю, через месяц, через два это неизбежно должно случиться. Я уже решился, а Валентину и спрашивать не буду — она сделает так, как я захочу. Сюда переселю её мать, чтоб не мучилась на старости лет в общаге, а сам попытаюсь устроить новую семью на новом месте. Уже сейчас есть признаки того, что моя Валентина забеременела. Вот как только это дело подтвердится, вот так тут же соберусь и съеду отсюда. Возьму компьютер и книги, и тогда — прощай, Зиночка!.. Стало быть, надо поторапливаться с писаниной.