А потом вдали почернело небо, заблистали молнии и послышались раскаты грома.
Гости стали собираться в обратный путь.
— Я так боюсь молнии, — тихо, одному только Платону Петровичу призналась Зинаида. — Я так боюсь, что Бог накажет меня за все мои грехи.
— Езжай и ничего не бойся. Всё у тебя будет хорошо. — Платон Петрович перекрестил Зинаиду и захлопнул за нею дверцу машины.
Уже когда ехали, Сеня задумчиво проговорил:
— Какой всё-таки необыкновенный старик! Сила из него так и прёт, а как посмотрит в глаза — так будто насквозь тебя всего пронизывает…
А Рома, который сидел за рулём, не отрываясь взглядом от извилистой и опасной дороги, сказал на это:
— Да, насчёт силы — это и я заметил за ним.
— Да что же ты там такое в нём заметил? — нетерпеливо спросила Зинаида.
— Да насчёт силы… Особенно, когда у нас речь зашла о волках — надо ли их стрелять или нет и когда он сказал: надо, это и по-божески будет, и по-христиански…
— И что же из этого следует? — спросила Зинаида.
— А то, что он точно так же взял бы ружьё и прихлопнул бы и любого человека, который бы напал на него. И нас бы с Сенькой прихлопнул, если бы мы повели себя как-нибудь не так.
— Ну что ты такое говоришь! — возмутилась Зина.
— Это я точно говорю! Он — такой. Я таких людей сразу распознаю.
— Каких «таких»?
— Сильных. — Рома внимательно смотрел на дорогу, по которой уже вовсю шпарил дождь. — Пойми: я его не осуждаю и — ничего против него не имею. Пожалуй, даже и восхищаюсь им. Если бы его судьба как-нибудь иначе повернулась, он бы мог командовать партизанским отрядом. Или правительством. Или быть вождём племени. Или возглавлять каких-нибудь террористов… Или контрабандистов… Или рэкетиров…
— Да что ты такое мелешь! Он совсем не такой! Что же я его не знаю, разве?
— Он — именно такой. И он знает об этой своей силе, знает и боится её в себе… Вот он всё говорил о гордыне да о гордыне — так это он точно. У него её много. Потому и живёт отшельником — подавляет в себе эту свою скрытую силу.
— Всё ты врёшь!
— Не вру.
— Я думаю, Роман — по-своему прав, — отозвался Сеня. — Но он оценивает старика как-то уж очень односторонне.
— Я уважаю сильных, а он — сильный! — сказал Рома.
— Да он — святой, а не сильный! — возразила Зинаида.
— Охотно верю. Но может ли быть по-настоящему святой человек не сильным?