Вот и сбылась моя мечта — отойти прочь от этой непонятной, от этой непостижимой соседки по квартире. Сколько я злился на неё, сколько представлял себя порабощённым ею, барахтающимся в её паутине! И вот теперь я свободен. Ну и что хорошего? Мне даже и грустно как-то стало, что я больше не увижу этой женщины. Это я и сказал ей в один из самых последних дней своего пребывания в коммунальной квартире.
— Но почему же ты больше не увидишь меня? — удивилась Зинаида. — Разве ты не будешь приходить ко мне в гости?
— Конечно, не буду, — ответил я.
— Но почему?
— Ты должна приучаться жить без меня, а я — без тебя. Я так решил.
— Какие глупости! Почему ты считаешь, что решил правильно? Почему ты считаешь, что можешь решать что-то за меня?
— А что я решил за тебя?
— То, что я должна буду жить без тебя! А я без тебя не могу и не хочу! Ты мне нужен! Какое ты имеешь право отнимать себя от меня?
Я улыбнулся: ну и баба! Просто нахалюга какая-то да и только!..
— Я не знаю, что тебе ответить, — сказал я. — Но я чувствую: я должен поступить так и никак иначе!
— Всё ты выдумываешь! — закричала Зинаида.
Я не знал, что ей на это сказать. Молчал — вот и всё.
— Почему ты молчишь?
— А я беру пример с твоего Лёни-банкира. Ты же сама мне рассказывала, что он, когда ему хочется увильнуть от ответа, молчит себе и молчит. Вот и я делаю так же.
— Но я же тебе рассказывала это не для того, чтобы ты использовал это его оружие против меня! Так нечестно!
— Всё, что полезно для моего выживания, то и честно, — сказал я и добавил: — Это я взял уже из твоего личного арсенала. Учусь. Ну а если серьёзно, то для меня вопрос расставания с тобою — вопрос жизни и смерти. Я должен, я обязан отойти.
Зинаида была в растерянности. Она знала, что меня не переспоришь. Просто потому, что я умней. И тогда она пошла на хитрость:
— Но как же ты собираешься расстаться со мною навсегда, если ты мне обещал дописать счастливый конец к моей биографии?
— А я не отказываюсь от своего обещания, — охотно и радостно согласился я. — И я допишу. Но для этого мне вовсе незачем видеть тебя. Читать же написанное мною — тебе тоже вовсе не обязательно. Моя писанина будет жить и без тебя. Если ей суждено, чтобы её прочли на земле и в небесах, если ей суждено повлиять на твою дальнейшую судьбу, то так оно всё и будет: и прочтут, и повлияет. А если нет, то и нет!
Зинаида вся как-то поникла от этих моих слов и грустно сказала:
— Никто меня не любит.
Я промолчал. А потом догадался возразить:
— У тебя есть сын. Вот он тебя и любит. Люби и ты его, это необыкновенный мальчик!