– Ты что задумал, сопляк? – пробормотал Григорьев.
Всё, что происходило, ему не нравилось. Никакой паники, конечно, но сильно не нравилось. Хотя… Рыжий мог купить себе новый телефон – у этого, например, какие-то проблемы с зарядкой… Мог удолбаться на этом Гоа с какими-нибудь шлюшками. Мог в конец отбиться от рук! Но… молодость. Вернётся – он его в лоскуты порвёт, но ничего из ряда вон…
Такие за прошедшие дни Григорьев придумал для себя объяснения. Только червячок сомнения всё равно грыз неприятным холодком где-то под ложечкой. Вот и всплывают в самый неожиданный момент фразы про «сопляка». Не очень подходящий фон, чтобы настроиться на мысли о подарках.
И всё это ему очень не нравилось.
Григорьев вошёл в дом, сразу задвинул засов на двери. Механизм, похожий на скелет доисторического животного, был вынесен наружу. Являлся частью дизайна. Оформление холла вообще намекало на эпоху бодрой веры в механизмы. Нравился Аркадию стимпанк. Но в отсутствии чувства меры, вкуса или стиля его обвинить никто бы не мог.
Григорьев включил свет, снял своё невесомое пальто из кашемира, всё же вечера ещё стояли прохладные, и решил первым делом вымыть руки. Сегодня его ждёт замечательный холостяцкий вечер. Большую часть времени семья жила за городом, где юла-малолетка ходила в школу, а завтра ещё пара важных мероприятий, и если бы не Пиф, то можно было бы сказать, что всё прекрасно.
– Сопляк, – пробормотал Григорьев и решил, что на сегодня хватит.
И остановился как вкопанный. Озадаченно моргнул. Недоумение на его лице быстро уступило место гораздо более тревожному выражению. Лёгкий ком подкатил к горлу. Сердцебиение и плохая отдышка тут же напомнили о себе.
Григорьев смотрел на дверь в ванную. То, что он принял за шутку – и ему очень бы этого хотелось – кого-то из домашних, не было шуткой. И уж точно не домашних. На двери ванной ему оставили записку. Огромную, можно сказать, плакат. Неплохого дизайна. И буквами, которых не спутать, буквами, якобы вырезанными из газет. Он несколько сиротливо огляделся по сторонам. Ком, подступивший к горлу, пришлось сглотнуть. Самыми крупными буквами было исполнено предостережение или предупреждение:
«Прочитай, прежде чем входить!!!»
«Форель. 5-я книга. Глава 7. «Последняя печать (Аквариум)»
И дальше шёл текст. Фрагмент из новой книги. И хоть Аркадий Григорьев не являлся выдающимся редактором (для этого у него на должностях сидели люди, которым он очень неплохо платил), авторство спутать было невозможно. Григорьев стоял и читал текст, фрагмент из новой рукописи, поданный ему самым необычным способом за всю его издательскую практику. Он боялся шелохнуться, словно за ним наблюдали, словно его спину буравили глаза того, кто был недавно в его квартире и оставил ему послание. А потом, как и велели, Григорьев дрожащей рукой включил свет в ванной и открыл дверь.