– По крупному играешь, да? – говорит Ванга. Свифт молчит, но в воздухе повисает напряжение. Или источник информации надёжно упрятан. Или… – Лежит перед глазами, – Ванга кивает и, наконец, прикуривает. – Порой надёжней не бывает.
– И ведь им может оказаться кто угодно. – Ванга смотрит на щенка. – И передние лапки, любая из них, и задние, и даже хвост. – Ну только разве что кроме носика, – улыбается она Свифту.
«Ошибка! – тут же приходит неприятная мысль. – Ксению могут использовать, и это надо учесть».
Затягивается, выпускает дым, глядит на свой айфон. Сухов так и не звонит, папа-страус фигов, и у неё что-то типа начала маленькой паники. Трет кончик носа, смотрит на бочонок с ромом на груди Свифта, красный с белым крестом.
А может им оказаться сам Форель, невзирая на все его алиби? И хоть интуиция ей подсказывала, что с этим явный перебор, теперь уже Ванга ни за что не могла бы поручиться. Доступ к уликам и доступ к рукописи, и это зеркальное их появление. Форель… Она находилась на приличном расстоянии от Свифта, когда вдруг услышала:
– Узнать бы, что он уже успел понаписать…
Ванга не сразу поняла, к чему она это сказала. Или это всё же был Свифт. Взяла следующую сигарету, немедленно прикурила и именно в этот момент подумала: «А если?»
И рука с сигаретой застыла. Не молчи, попросила она Свифта. Но тот словно боялся говорить дальше.
Почему же это абсурд? Потому что из подобных предположений могут следовать только чудовищные выводы. Но она поставлена в такие условия! Надо менять угол зрения. А потом разбираться с выводами.
– А если?..
И часы за стеной в квартире с мёртвой девушкой, и результаты экспертизы указывают в одном направлении. Как и хотел Сухов.
– Моя схема работает? И тогда…
Но пёсик Свифт по-прежнему умолял не говорить дальше. Словно если произнести слова вслух, они заглянут в глаза тьмы. От которой, возможно, и не удастся укрыться.
И когда в следующий момент зазвонил телефон, Ванга вздрогнула, будто от удара током.
Гризли ускорила шаг.
Огромный чёрный автомобиль, сверкая глянцем, остановился возле неё сразу, так и не дав ей возможности дойти до угла. Задняя дверца открылась. Быстро вышел крепкий человек в тёмном костюме (возможно, он был чёрным) и встал как вкопанный.
«Майбах», – подумала Гризли.
Водитель медленно ползущего за ней «Субару» дал по газам, и машина проехала мимо. Но Гризли уже забыла про «Субару». Она знала, чей это «Майбах».
Из глубины роскошного салона выглянул ещё один человек. Его она тоже знала.
– Гризли, не так ли? – поинтересовался тот.
«Вообще-то, только для друзей», – могла бы ответить она. Но вдруг поняла, почему никогда не могла ему перечить. И дело не в брутальной лысине, скорее, в холодных глазах. И в голосе.