Митька весело ответил на шутку:
— Мы в семи котлах варены — не берет, дядя Терентий! У нас еще коровник не построен, а ты — вытрезвитель!..
— Коровник, может, потому и не построен, что вытрезвителя нет, — мимоходом заметил Аребин.
Люди, удивленные столь странным и, быть может, верным открытием, заулыбались.
— Вытрезвитель в нашей местности — дело новое, — проговорил Прохоров и тоже неожиданно улыбнулся. — Мы не против новшеств. — Он поддержал шутку Аребина. — Но пускай товарищ Аребин скажет, надолго ли к нам приехал и с чего думает начать свою деятельность.
— Мы тоже думаем про это, — подтвердил дед Константин Данилыч. — Москва, как магнит, так всех и тянет.
— А мы его не пустим, — прохрипел Мотя Тужеркин.
Аребин понял, что на такой вопрос отшутиться нельзя.
— Не знаю, — сказал он серьезно. — Как покажут дела… А дела у вас, как я нагляделся, такие, что надо бы хуже, да некуда. Но я не командовать вами приехал, не учить, а учиться у вас. Работать будем сообща. Без вашей помощи мне ничего не сделать. Наживаться, копить капиталы я не собираюсь. Угол и чашка щей всегда найдутся… А сумеем поставить на ноги колхоз — честь и хвала нам всем, не осилим — значит, я плох и вы не лучше. Если вы меня изберете и я останусь тут жить, то заранее заявляю: жуликам, бездельникам, пьяницам не будет от меня пощады. Меня в чем-нибудь уличите — мне не давайте пощады.
— Это хорошо, — одобрил Митька Просковьин. — Это ты толково говоришь. А смелости у тебя хватит возразить секретарю райкома или вот товарищу Прохорову?
Прохоров встрепенулся:
— Что такое? Что ты сказал?
— Это я к товарищу Аребину, — пролепетал Митька, отступая назад, упираясь лопатками в грудь Павлу.
— Не хватало еще слушать всякую болтовню! — Прохоров грозно взглянул на Орешина.
— Просковьин, замолчи! — Орешин возвысил голос. — Я попрошу тебя вывести!
— Когда чувствуешь свою правоту, — сказал Аребин, — особой смелости не нужно.
— Кто еще хочет говорить?
Павел Назаров крикнул, указывая на Аребина:
— Что вы пристали к нему? Отвяжитесь! Человек сердце раскрыл перед вами, идет к нам с чистой душой, а мы вопросами его залепили!..
Алена Волкова, тыча в спины острыми кулачками, протолкалась к Павлу, подергала его за рукав. Павел не знал, кто его теребит, и отмахнулся.
— Голосуйте скорее!
Алена дернула его уже настойчивей.
— Наклонись-ка ко мне! — с тревогой прошептала она.
Павел склонил голову. Старуха торопливо зашипела ему на ухо:
— К Шурке Осокиной приехал Коляй Фанасов. На грузовой машине. За картошкой. И ее, Шурку, забирает. Лукерья и вещи уже укладывает. Сейчас у нее за столом сидит, сама видела. — И вскрикнула тихонько и слезливо: — Ой, рученька моя! Сломал, пусти ради Христа!..