Новый член команды моторист Петр, еще относительно молодой, но уже малоинициативный мужчина, с первого дня появления на судне не проявлял никаких попыток подружиться с кем-либо, ходил букой постоянно один. Чуть позже причина такого поведения приобрела конкретные очертания. Дело в том, что Петруша считал себя знатоком живописи. Он с большим удовольствием и интересом включался во все разговоры, затрагивающие творческую составляющую любого действа. Если говорили о художниках, то Петр не мог не вставить: «Ах да, Айвазовский – молодец, как он писал картины, какие краски, какие тона, такое мастерство кисти» или «Да, Леонардо да Винчи, молодец, это ж надо – в то время, а как уже писал, правда, на одних Мадоннах помешался». «Да, Мане, молодец, своеобразная техника и какая! Правда, в конце исписался окончательно». В следующий раз его речь звучала несколько иначе: «Да, Леонардо да Винчи – молодец и какая техника, хотя, что говорить, в конце весь исписался» или «Да, Айвазовский, молодец, техника отличная, какие тона, но у него одни моря на уме, как будто не о чем было больше писать». Команда уж очень быстро начала к этим высказываниям относиться иронично, подозревая неладное.
Как-то Петр зашел в каюту к старшему механику – среднего возраста, всегда выдержанному и аккуратному Сергею Михайловичу. На переборке кабинета висела в хорошей деревянной рамке репродукция с изображением утомленного человека со странным взглядом и с забинтованной не то шеей, не то ухом. «А это кто такой?» – поинтересовался моторист. «Это Ван Гог», – спокойно ответил Сергей Михайлович. Петр уставился в портрет и долго рассматривал изображение: «Это ж надо как оброс проказник, да так, что я его и не узнал», – был ответ знатока искусства. На очередном разборе проведенных судовых учений стармех хватился опаздывающего моториста, а так как старшему помощнику капитана необходимо было уже начинать «разбор полетов», поинтересовался у присутствующих: «А где моторист?»
– «Какой моторист? – загалдели уже собравшиеся. – «Да какощ да этот «Ван Гог», – машинально вырвалось у стармеха. В ответ услышал громкий смех всей команды, так как всем стало понятно, о ком он спрашивает.
Вскоре моторист Петр подал на замену, он очень обиделся на весь экипаж, и особенно на старшего механика, и, наверное, на самого себя – не надо было рисоваться и изображать из себя знатока живописи.