– Церковь?
– Не похоже ни на одну из церквей, что я видел.
– Храм?
– Чей?
Адриан пригляделся к карте, но на ней не было надписей. Он пожал плечами.
– Как думаешь, сколько лет этой карте?
– Вероятно, она старше города или его ровесница. На ней нет кладбища и Гром-галимуса, а значит…
– Что? Имперские времена?
– Скорее всего. А может, и раньше.
– И что из этого следует? – спросил Адриан.
– Из этого следует, что нам надо было привести сюда Эвелин.
– Но это… – Адриан показал на храм, – это выглядит чем-то особенным, верно? Чем-то…
– Священным?
Адриан кивнул.
– Ты знаешь, где оно?
Ройс покачал головой.
– На холме. Судя по всему, если мы отправимся в Трущобы, пойдем на восток и поищем возвышенность, то найдем его.
– Сколько у нас времени до атаки Виллара?
– Пир аристократов начнется в полдень. Так делают в Колноре и Ратиборе.
– И в Хинтиндаре, и Медфорде.
Ройс посмотрел на окна:
– У нас есть несколько часов при условии, что Виллар будет придерживаться плана и намерен захватить всех аристократов на пиру.
– И какова вероятность этого?
– Сейчас? – Ройс нахмурился. – Нам лучше поторопиться.
Адриан согласился, однако был разочарован.
– Нужно вернуться сюда. Я бы хотел изучить это место.
– Ни в коем случае, – возразил Ройс. – Мы никогда не возвращаемся.
– Будь осторожен. Как твердил мой отец: «Никогда не говори никогда; это вызов богам, для которых наша жизнь – ерунда. Им безразлично, провал нас ждет или удача; они будут смеяться над нами и не заплачут».
Ройс улыбнулся:
– Уверен, мне бы понравился твой отец.
Глава двадцать четвертая
Призраки
Освал Тайнуэлл завершил свою последнюю службу в качестве епископа Альбурнского. К ночи его титул изменится – вместе с его миром. Стоя на алтарном возвышении, он смотрел, как прихожане покидают собор, словно вода, утекающая в воронку. У массивных дверей собралась толпа. Исход затянулся, поскольку торжественные службы всегда собирали больше людей. Обычно собор не заполнялся. Гром-галимус был гигантской церковью, величественным флагманским кораблем, бороздившим неистовые воды зла. В городе не хватило бы веры, чтобы насытить его нутро. Обычно подобные мысли тревожили епископа, вызывали ощущение, будто он не справляется с ролью духовного лидера. Сегодня утром эта роль его совершенно не волновала, и он жалел, что паства была столь многочисленной. Или такой медлительной.
Епископ хотел, чтобы все покинули собор, и он смог бы закрыть и запереть двери. Время настало, и Освал чувствовал себя неуютно, глядя на своих прихожан, идущих на бойню. Разумеется, не настолько неуютно, чтобы задержать или предупредить их. Он испытывал всего лишь простое беспокойство, неловкость, когда приходилось лгать во спасение. Вот что это было: добро под покровом зла, хорошее намерение в волчьей шкуре. Изначальная выгода будет его, однако в долгосрочной перспективе выиграют многие. Вскоре это станет очевидно.