Кто мог знать, что ему придется допрашивать профессора, несколько лет назад вытащившего его с того света, проведя тяжелую операцию на легких? Он был благодарен Жиральду Ларошу, тем не менее не мог отказаться выполнять служебный долг, хотя его мнение отличалось от того, что утверждал его начальник, Александер Девуа. Разве Жиральд Ларош способен управлять криминальным миром, постоянно находясь в операционной в борьбе за очередную человеческую жизнь? Как такое возможно, что одной рукой спасая, другой он убивает? Возможно, что-то перепутали…
Только вот профессор, видно, не реагировал на озвученное полицейским предложение, обратив все внимание на девушку. Казалось, он больше, чем волнуется. Он сходит с ума от беспокойства.
— Месье Ларош, — настойчиво позвал его мужчина. — Я должен узнать у вас подробности того, почему мадемуазель Новик была похищена… вашими людьми, а также…
— Потом, — осевшим голосом бросил Жиральд. — Все потом. Вы сможете допрашивать меня двадцать четыре часа, но сначала я обязан выполнить данное ей обещание. Хоть это я должен сделать ради нее.
Полицейский нехотя кивнул, отступая и пропуская мужчину вперед, к скорой помощи, куда загрузили носилки с раненым майором. Ничего противозаконного не будет, если он даст возможность профессору Ларошу провести последнюю операцию. Наоборот, жизнь начальника будет спасена, а после этого…
Мужчина в форме невесело покачал головой, последовав за ними, мысленно чертыхаясь. Впервые у него совсем нет желания признавать в профессоре беспощадного Повелителя.
В больничной палате горел приглушенный свет, за окном уже сгущалась тьма, но слегка сгорбившийся мужчина в белом халате печально разглядывал бледное лицо девушки, лежавшей на койке. Чуть подавшись вперед, он осторожно прикоснулся губами к теплому лбу, про себя отмечая, что жар постепенно спадает.
— Анжелика, почему жизнь так несправедлива? — спросил мужчина, прекрасно зная, что девушка спит и не слышит его, находясь под действием снотворного — Я хотел быть для тебя всем, но вышло так, что я сейчас для тебя никто.
Он, правда, желал стать для нее тем единственным, который бы дарил ей счастье, вызывал улыбку на лице и причиной веселого блеска в обвораживающих медовых глазах, пленивших его с первой встречи.
— Я хотел быть твоими крыльями, мой ангел, но не камнем, мешавшем тебе взлететь, — огорченно выдохнул Жиральд, склонившись к ее руку, оставляя легкий поцелуй на тонких пальцах. — Судьба никогда не была ко мне благосклонна, но я надеялся, что в этот раз она смиловалась надо мной, послав тебя. Я признаю, что совершил ошибку, скрыв свою жену… Если ее, конечно, можно называть так, потому что в моем сердце не для кого места, кроме тебя. Какая разница, есть ли штамп в моем паспорте или нет, если я полностью принадлежу тебе? Она не имеет никаких на меня прав… Знаю, сейчас ты бы мне сказала, что по закону она моя жена, но в скором времени юридических прав Кристина тоже будет лишена.