— Порхай как бабочка, жаль как пчела. — Мал прыгал по комнате с кулаками, поднятыми вверх. — Лиззи, детка, да ладно тебе. Это долг храбрых мужчин. Ты не поймёшь, малышка. Ты просто должна смириться с этим.
— Ты… — Я в уме подбирала слова, но не нашлось ни одного достаточно грубого, оскорбительного. Это было насилием. Я сотру эту улыбочку с его лица. Верхняя губа поднялась в раздражении, я шагнула к нему, моя рука была готова влепить ему пощёчину.
К сожалению, Бен также был готов.
— Нет, ты не сделаешь этого. — Он развернул меня в свои объятия, прижимая к себе. — Всё кончено.
— Опусти меня.
— Время завтракать, помнишь? Пойдём.
Я крепко выругалась, и вся эта штука с цензурой была напрочь забыта. Что здесь скажешь? Это было сгоряча.
— Тпру, — воскликнул Мал, широко раскрыв глаза от удивления. — Да она злюка.
На другом конце комнаты Эв открыла дверь, и мы направились прямо туда. Для меня это было принудительно.
— Нет. Бен…
— С чем бы ты хотела омлет?
— Опусти меня.
— А как насчёт сока? Тебе хочется сока?
— Перестань опекать меня. Я не ребёнок.
— Поверь мне, дорогая, я знаю. Несмотря на твою истерику.
— Это не истерика! Я возмущена тем, что Мал бил тебя.
Дверь закрылась за нами, и мы стояли в ещё одном длинном коридоре отеля. На этот раз на полу был красный ковёр, а стены обрамляли превосходные зеркала в стиле арт-деко. Длинные ноги Бена унесли нас далеко от номера Мала и Энн так быстро, насколько это было возможно. Он остановился возле дверного проёма и осторожно поставил меня вниз, обхватив одной рукой вокруг талии — без сомнения на случай, если я попытаюсь сбежать. Он провёл карточкой по замку и открыл дверь, подталкивая меня в нужном направлении.
Когда мы оказались внутри, он закрыл дверь и облокотился на неё. Затем он просто уставился на меня.
— Что? — ворчала я, скрестив руки.
Уголок его рта пополз вверх.
— Это не смешно. Не могу поверить, что ты позволил ему причинить тебе боль.
Глубоко вздохнув, Бен поднял руки и провёл пальцами по волосам. Он всё ещё смотрел на меня.
— Ты не должен был допустить этого, — сказала я. — И всё это произошло по моей вине. Из-за меня твой старый друг причинил тебе боль.
Он моргнул, намёк на улыбку начал исчезать.
— Нет. Я позволил Малу нанести пару ударов, потому что он — один из моих самых близких друзей. Дерьмо, да он даже больше, чем просто друг. Он — мой брат. Когда всё полетело к чертям между мной и Дэйвом в прошлом году, он был тем, кто говорил с Дэйвом, пытался сгладить ситуацию. А теперь я дал Малу своё слово по поводу тебя и нарушил его. Его злость на меня была оправданной, и мы уладили всё между собой. Конец истории.