У Родни тусовались или хулиганки из богатеньких, или уличные оторвы, и «особой разницы между ними не было», по словам Кэти Хеллер, принадлежавшей к первому из этих разрядов. Кто-то прихлебывал кока-колу, кто-то вмазывался героином в крошечных туалетных кабинках. Кому-то нравилось просто зависать с английскими рок-звездами, кого-то интересовало, что у них в штанах. В конце 1972 года, когда появились Игги и The Stooges, там царила Сейбл Шилдс, она же Сейбл Старр, пятнадцатилетняя «групи», наследница богатого семейства, проживавшего в Палос-Вердес, на юго-востоке Лос-Анджелеса. Она часто появлялась вдвоем с сестрой Корел, поскромнее, но тоже красоткой; Сейбл с копной белокурых кудряшек и Корел с длинными темными волосами сравнивали с Беляночкой и Розочкой из сказки Братьев Гримм. С Джимом и Джеймсом они познакомились, вероятно, через свою подружку Эвиту Ардуру – Джеймс заметил ее как-то раз, проезжая на мэйнмэновском лимузине мимо Холливуд-хай, школы, которую вынуждена была посещать бедняжка, и завоевал ее сердце тем, что отвез ее саму, Корел и Сейбл в Диснейленд; несмотря на ненависть к подобного рода развлечениям, он очаровал девиц своей могучей и таинственной личностью. Вместе с еще одной подружкой, Лори Мэддокс, этих усердных посетительниц крохотной, с почтовую марку, вип-зоны “English Disco” неудержимо тянуло к западному отделению «Мэйнмэна», самой модной английской менеджерской рок-конторы. Лии Чайлдерс обнаружил, что его обязанности «няньки» расширились и усложнились. Одной из важнейших задач вице-президента «Мэйнмэна» было следить, чтоб никаких наркотиков; в частности, на него была возложена унизительная обязанность обыскивать комнаты своих подопечных, пока они на репетиции. И чем дальше, тем больше он находил грязных ложек и прочих улик.
Даже пытаясь скрасить наркотиками зеленую тоску заброшенности на этих холмах, Джим, Джеймс, Рон и Скотти трудились упорнее, чем когда-либо. Наконец было объявлено, что в конце марта «Мэйнмэн» устраивает в Детройте презентацию. Весной 1973 года они продолжали работать над такими вещами, как “Head On The Curb” (она построена на замысловатом риффе, напоминающем дорзовскую “LA Woman”) и “Cock In My Pocket” (быстрый номер в духе Эдди Кокрэна с непристойным текстом и традиционной блюзовой структурой, может быть, единственная у них композиция, явно заимствованная у Боуи и The Spiders). Позже появилась “Johanna”, песня об основной подружке Игги, с которой он был втянут в странный героиновый тройственный союз, а также мрачное эпическое произведение “Open Up And Bleed”. Можно сравнить его с роллинговской песней “Sympathy For The Devil”, только если Мик ассоциировал себя с дьяволом, то Джим, наоборот, с Иисусом Христом. В ранних интервью Джим как-то уже сравнивал свою публику с первыми христианами, отверженными мира сего. Теперь он выступал совсем по-мессиански, предлагая себя в качестве очистительной жертвы во имя своей музыки. Но предназначение это не вызывало у Джима Остерберга жалости к себе. «Раскисал только когда выпьет, – говорит Чайлдерс, – и то не в смысле “за что?”, а в смысле несовершенства мира».