В Сент-Клере Игги нарядился в черные обтягивающие трусы, приобретенные некогда в туристических прогулках по лондонскому Сохо. Стояла жара, в гримерке ели арбузы. Пока группа, уже с Тёрстоном, лупила вступление к “Raw Power”, Игги догадался запустить в публику арбузом; арбуз попал какой-то девушке в голову, в результате – сотрясение мозга и проблемы с промоутером. Через несколько песен Игги столкнулся с неотложной необходимостью опорожниться и заскочил за «маршаллы», а потом, говорит Типтон, выскочил обратно и швырялся «этим делом» в толпу. Когда снаряды кончились, он схватил стакан со льдом и опрокинул себе в трусы, а потом вылавливал льдинки и сосал их, и тоже швырялся.
Тёрстон был в полнейшем шоке от своего дебюта, в восторге от мощи живого выступления группы и в ужасе от безнадежности предприятия. Он держался поближе к Джеймсу Уильямсону, единственному, кто еще пытался сохранять какую-то конструктивность. «Он выстраивал фургоны в круг, как в вестернах перед боем. В таких вестернах, где каждый получит пулю, но и сам, погибая, можешь кого-нибудь застрелить». Но никто, даже Джеймс, не был в силах изменить дорожку, по которой катились The Stooges. «Никто не контролировал ситуацию. Полная анархия». Постепенно Тёрстон привык к блеску и обреченности своей новой преступной жизни: прибываешь на площадку без оборудования, занимаешь усилители у разогревающей группы, бросаешь арендованные «маршаллы» в клубе, чтоб не платить за аренду, и сматываешься из отеля через заднюю дверь.
Однако, когда около 28 июля команда добралась до Нью-Йорка, было ощущение, будто вернулись старые добрые времена. «Коламбия» безвозмездно предоставила свою репетиционную базу, уютное утешительное помещение в центре города под присмотром профсоюзного сторожа, который бесстрастно наблюдал, как Игги пляшет на рояле. В процессе подготовки к престижному выступлению «У Макса» появлялись старые друзья: пришла Натали Шлоссман с подругой Пэт, положившей глаз на Рона, прилетели подруга Джеймса Эвита из Лос-Анджелеса и подруга Скотти Эстер Корински из Детройта, а также ее бывший дружок, утраченный “dum dum boy” Дэйв Александер. Дэйв хорошо выглядел, приходил на репетиции и рассказывал, что отлично зарабатывает на бирже. Вскоре был подготовлен сет: к материалу Raw Power добавились новые песни, в том числе “Heavy Liquid” и “Open Up And Bleed”, в которую Тёрстон вставил рыдающую губную гармошку. Сам Джим, казалось, был в хорошей форме и, полный оптимизма, работал вместе со всеми над новым материалом, хотя не обошлось без упущений. Он обещал перед концертом встретить Корел Шилдс в аэропорту Кеннеди, но забыл. На свое счастье, Корел (в панике, без денег на дорогу до Манхэттена и без малейшего представления, где найти группу) повстречала белого рыцаря в лице гитариста Led Zeppelin Джимми Пейджа, которого знала по лос-анджелесскому “English Disco”. Пейдж как раз летел обратно в Лондон после триумфального летнего тура, завершенного тремя аншлагами в «Мэдисон Сквер Гардене», и уговорил Корел лететь вместе с ним. В Лондоне Корел говорила (в частности, Нику Кенту), что разочаровалась в Джиме Остерберге: ему наркотики дороже, чем живые люди.