Наутро, во время обычного своего растянутого английского завтрака – он сидел полуодетый, курил сигары, разговаривал одновременно по нескольким телефонам – Дефриз сделал ход. Игги выступал классически, не хуже, чем в “Ungano’s” или в “The Electric Circus”. Дефриз был башней силы, он свое дело знал туго и никому не позволил бы в этом усомниться; Игги был интересным человеком, он инстинктивно понимал, как сыграть на интересе Боуи и Дефриза к «американе», рассказывал про детство в трейлерном парке, в деталях описывал, как лечился метадоном. Боуи, в свою очередь, говорил о музыке и о том, что может найти в Лондоне новый сопровождающий состав для Игги. Не успев даже полностью одеться, Дефриз гарантировал, что займется новой пластинкой, и Игги согласился на контракт с Gem, менеджмент-компанией, с которой тот сотрудничал. Дефриз велел Джиму возвращаться в Анн-Арбор и продолжать метадоновое лечение, а когда придет пора, его «вызовут».
Связываться с Боуи и Дефризом было рискованно: в Англии у Боуи был всего один и довольно причудливый хитовый сингл – “Space Oddity”, и в Америке звездный статус такому нестандартному артисту был далеко не гарантирован. Но в Дефризе была такая неотразимая энергичность, он так любил шоуменство, так верил, что может опрокинуть систему… А шоумен шоумена видит издалека.
По иронии судьбы, в конце сентября Джим Остерберг через Дэнни Филдса получил письмо от Билла Харви, где говорилось, что «Электра» намеревается продолжать работать с ним как с соло-артистом. Возможно, это была реакция на интерес Дефриза, но к тому моменту, как Дэнни получил письмо, оно было уже не актуально. Джим уже был в Анн-Арборе и делился планами с Джеймсом Уильямсоном. Рон Эштон узнал новости уже через несколько дней, когда поехал в город на фильм Феллини, однако вместо этого оказался на вечеринке SRC. Были там и его друзья Джеймс и Джим, но говорить с ним избегали. Позже тем вечером он услышал, что у Игги новый контракт с людьми Дэвида Боуи, и сказал на это: «Возьмите кто-нибудь ружье и отстрелите мне голову». И всю дорогу домой плакал.
Для Рона и многих его анн-арборских приятелей это было хладнокровное предательство, обида на десятки лет вперед. С этого момента Игги из участника группы превратился в соло-артиста. Отчасти это было спровоцировано Тони Дефризом, который занимался только соло-артистами; он планировал создать студию звезд вроде MGM, где музыканты были бы заменяемыми и выполняли бы чисто техническую роль. Для Игги уход от Эштонов был чисто прагматическим решением; ему нужно было продвигать собственный музыкальный манифест. Есть тут, конечно, и отголосок школьных лет, когда амбициозный паренек отказывался от приятелей с истекшим сроком годности. При этом Джим объединился с Джеймсом; на том сентябрьском завтраке Игги Уильямсона не упоминал, но они вдвоем решили, что Игги должен уговорить Дефриза кооптировать его как соавтора.