Под конец вода стала прохладной, потом и вовсе исчезла.
— Как тут греют воду? — спросил я у Ямоса, когда мы вышли из кабинок и начали вытираться.
— Солнцем, — ответил он, ковыряя в ухе пальцем. — Утром холодная идёт, зараза…
Значит, и рабам сейчас достанется холодная. Ну тут уж я не знаю, что сделать. Не тащить же Натсэ с собой на полном серьезе. Хотя, конечно, от такой перспективы сердце замирает…
***
Спать легли, когда было уже темно. Ямос и Танн упали и тут же захрапели, причем, Танн занял почти весь пол. Натсэ сидела на подоконнике, пытаясь пальцами расчесать спутанные влажные волосы. На меня она не смотрела — насупилась.
— Извини, — сказал я.
— Какой смысл извиняться, если ты имеешь право делать со мной всё, что угодно?
— Это не так, — возмутился я.
— Это так. Просто другой на твоём месте делал бы со мной другие вещи. А ты хочешь, чтобы я захотела этих вещей сама, потому что ты ко мне якобы хорошо относишься.
— «Якобы»? — Мне сделалось грустно.
— Если хочешь настоящих взаимных чувств, найди девушку без ошейника. Со мной ты никогда не будешь уверен, что я думаю на самом деле. Как рабыня, я обязана улыбаться и говорить: «Да, хозяин».
— Тогда я сниму с тебя ошейник! Попрошу Мелаирима.
— И ты веришь, что после этого я сразу не исчезну?
— Верю, что исчезнешь. Чтобы не навести на меня Орден Убийц. Но однажды ты с ними разберешься и вернешься.
Натсэ оставила в покое свои волосы и уставилась на меня. В комнате было темно, и я почти не различал её лица.
— В твоём мире, наверное, даже туалеты строят из волшебства, иначе я просто не понимаю, откуда такая наивность.
— В моём мире вообще нет волшебства, — улыбнулся я. — Потому мы в него и верим. К тому же, у нас есть аниме.
— Есть что?
— Долго объяснять. А теперь — иди сюда и ложись спать.
Отдав ей конкретный приказ, я почувствовал странное. Как будто у меня в руке оказался поводок, ведущий к её ошейнику, и я за него дёрнул. Натсэ тут же соскочила с подоконника и легла рядом со мной. Я дернулся от неожиданности — ожидал, что будет куча пререканий.
— Что ж, это, по крайней мере, честнее, — сказала Натсэ. Она старалась говорить отстраненно, но голос её дрожал.
Кровать была узка для двоих. В конце концов, мы сумели расположиться: Натсэ легла на боку, спиной ко мне. Я обнял её одной рукой, чувствуя сквозь ткань пижамы напряженные мышцы.
Время шло. Постепенно Натсэ расслабилась, да и я тоже — за одним небольшим исключением, над которым был не властен.
— Хозяин? — шепотом позвала Натсэ.
— Что?
— Ты дурак.
— Знаю.
Уснуть в таком положении казалось немыслимым. Но сначала тихонько засопела носом Натсэ, потом я почувствовал, как окружающий мир теряет очертания, расплывается и тает. На какое-то время я провалился в сон…