И чем мне дома не нравилось? Прекрасный дом, каменный такой, подземный, со святилищем, где всегда уютный огонек горит. Подумаешь, голод. Не такое уж плохое чувство, этот голод. Гораздо приятнее по ощущениям, чем когда сгораешь заживо. Нет, серьезно, ну что у меня с головой? Да любой нормальный парень на моём месте первым делом затащил бы Натсэ в постель, а о еде бы вспомнил сутки спустя и никак не раньше. Но нет, мне нужно было поиграть в «убеги из дома». Ну вот и поиграл. Теперь так и сдохну, не познав любви. Разве что сейчас… Вот прям здесь. Чего уже терять… По крайней мере, потом обо мне будут рассказывать легенды.
Тьфу, и о чем я опять думаю на пороге смерти? Нет чтоб о вечном. О душе, там, или хотя бы о сестре…
— Господин Мортегар, познакомьтесь с моим папой, господином Тарлинисом, — с гордостью сказала Авелла. — Он глава рода Кенса.
Спохватившись, я отвесил Тарлинису поклон. Убивать меня пока вроде не убивают, а пионер должен быть вежлив всегда.
— Очень приятно с вами познакомиться, господин Тарлинис, — пробормотал я. — Прошу прощения за то, что вторглись в ваши владения… Мы, собственно, уже уходим.
Эх, вряд ли мне прибавило очков это «мы». Авелла была права: говорить о рабыне, как о человеке, тут не то чтобы никому в голову не приходит, это попросту воспринимается как дурной тон.
Тарлинис смерил меня высокомерным взглядом, дав понять, что ход моих мыслей ему очень нравится, но сказал другое:
— Ну что вы, господин Мортегар. Моя дочь пригласила вас, а значит, вы — наш гость. Позвольте представить вам верховного служителя Наллана, клан Земли. Мы встретились с ним во время патрулирования города, и я позвал его к нам поужинать.
Обалдеть. Зашибись просто. Ну почему, почему мы не купили продуктов на рынке?!
— О, дорогой, — расстроилась Акади. — Как печально, что ты не предупредил меня. Но я сию же секунду велю приготовить…
Ах, я, выходит, не только осквернил усатому дядьке святилище, я еще и сожрал его ужин. Хотя, по большей части, не я, а Натсэ, но хозяин ведь отвечает за ущерб, нанесенный рабом.
Дамы и господа затеяли замысловатые препирательства на тему стоит или не стоит беспокоиться, а если стоит, то как именно. Я не прислушивался, потому что в этот момент у меня в брюках начало что-то происходить. Что-то там подергивалось, нагревалось и как будто даже увеличивалось. И — нет, это не подростковые гормоны окончательно порвали все поводья.