— И что же теперь? — спрашиваю дрожащим голосом. Я прекрасно знаю что, но так надеюсь…
— Ну а что теперь, теперь всё! — категорически заявляет он. — Вышлют и с концами. Кому он нужен-то теперь?
И уходит прочь, махнув рукой.
Я стою посреди улицы на подгибающихся ногах. Мой друг — урод — всеми любимый — никому не нужный — но у него будут жена и сын! — но он изгнанник… Вцепляюсь в волосы, мечусь. Сколько гнева обрушится на меня? Но неужели его у меня больше не будет? Мне отвратительно на него смотреть! Всем отвратительно! На что я буду похож, если… и как я буду жить без его похвалы? Я знаю теперь, что его будут любить потом, когда он будет старше… я видел расшитые самоцветами одежды и длинные волосы, перевитые драгоценными нитями… Он не навсегда впал в немилость богов. А я его духовник, я должен сберечь его до того счастливого времени…
Обливаясь слезами, я медленно вхожу в дом целителя. Кажется, прошлый раз я тут был вчера — я не знаю, сколько времени провёл у Наставника.
Азамат лежит всё там же. Мне кажется, его ожоги стали ещё страшнее, но я плохо вижу сквозь слёзы. Я сажусь на край кровати и трогаю его за плечо. Он открывает глаза.
— Малыш… Что ты тут делаешь?
Он давно меня так не называл. Я могу только всхлипывать.
— Не смотри на меня, — говорит он. — Не печалься.
— Что ты будешь делать дальше? — выдавливаю я.
— Наёмничать, что ж мне ещё остаётся, — вздыхает он. — Я уже пробовал. Не торговать же сидеть. Не унывай, малыш, я не пропаду.
А в глазах пустота.
Я так хочу ему сказать, что всё будет хорошо, что он ещё будет счастлив — а он в это сейчас ни за что не поверит… Но нельзя.
— Я поеду с тобой, — говорю.
— Да ты что! — он кашляет, наверное, пытается усмехнуться. — Куда ты поедешь, ты ещё учение не закончил!
— К шакалам учение! — рычу я. — Я достаточно умею! Я не оставлю тебя одного, как все эти умхнувш!
Он улыбается одной стороной рта. Вторая теперь навечно в ухмылке.
— Не надо. Я знаю, что ты меня любишь. Не губи свою жизнь вслед за моей. Пожалуйста, малыш, ради меня, выучись как следует. Я обещаю тебе, что со мной ничего плохого не случится за это время.
* * *
Когда Азамат смог ходить и пользоваться руками, я помог ему собрать вещи. Пока мы выворачивали бесконечные шкафы с одеждой, настала ночь, а с ней пришёл Арон. Он тоже был заплаканный, как я, да ещё постоянно озирался в страхе, что отец прознает, что он тут был. Мне-то бояться было некого, мой собственный отец давно умер, а братьев, кроме Азамата, у меня никогда не было. Я и сам родился вопреки желанию матери. Она была очень толстая и долго не замечала беременность, а потом стало поздно.