— А если бы хуже было?
— Тогда поехали бы не к полковнику, а на явочную квартиру. И стали бы решать, куда тебя спрятать на время. Или отправить куда за границу.
— Арендаторы, упомянутые в депеше, кто это?
— А вот это тебе, господин Агасфер, начальник лучше объяснит. На Таврической семнадцать. Туда и поедем сразу. Только побриться вам надобно, господин Агасфер! И шрамик на левой щеке восстановить! Паспорт Полонского сохранил?
— Тот паспорт еще в Варшаве у меня Гедеке отобрал, — Агасфер испытующе поглядел на Медникова. — Неужели Люциус нашему портному штуку сукна с картами прислал?
— Про то я не знаю. Мне про бороду сказали: с бородой тебя в Петербурге на вокзале ждать могут. А новый паспорт Полонского вон он, держи! — На стол легла свернутая бумага с гербовыми знаками. — Помочь побриться-то?
— Со шрамом поможешь. Насколько я понимаю, в столицу прибываю не я, а господин Полонский?
* * *
На Таврической «лихач» притормозил лошадь, получил положенную мзду и уехал. Агасфер огляделся: на доме под номером «17», в ряду прочих, синела скромная табличка:
Перестраховочное товарищество на паяхъ
«ЗЛОБИНЪ и компания»
Все вiды стpaxoвaнiя!
За застекленной, на европейский манер, дверью маячила чья-то любопытная физиономия в фуражке с синей ленточкой и надписью «Курьеръ».
Улица была небойкой, прохожих немного. В соседнем со злобинским дверном проеме возились рабочие. На огороженной части тротуара высились штабеля кирпичей, лежали инструменты, ящик с цементом заботливо прикрыт мешковиной от сырости.
Хмыкнув, Агасфер толкнул дверь перестраховочного общества, огляделся: контора как контора. Четыре письменных стола за традиционным невысоким барьером, пальма в кадке. Для посетителей — казенного вида диван с небольшим столиком.
Четверо конторщиков в белых сорочках с сатиновыми нарукавниками усердно перекладывали какие-то бумажки, с треском крутили ручки ставших модными арифмометров «Odnner»[92]. Пятый, в черном сюртуке и за столом побольше — очевидно, старший конторщик — говорил по телефону. Курьер на табуретке под пальмой — кажется, из «летучего отряда» Мельникова, кажется Матвей, зевал во весь рот и листал газету.
Лицо одного из конторщиков тоже показалось Агасферу знакомым. Прищурившись, он вгляделся и узнал Михаила Петрова, агента из охранки, славившегося феноменальной памятью на лица — нынче, надо полагать, архивариуса РО. Михаил поднял голову, равнодушно взглянул на «посетителей» и, прикрывшись бумагой от соседа, неожиданно подмигнул Агасферу в знак узнавания.
— Нам туда, — Медников показал на дверь в глубине зала, над которой висела табличка «Служебное помещение».