— Последнее, — сказал Шульга, чуть подумав.
— В таком случае внесёте средства на счёт благотворительного фонда, а фонд, по вашему распоряжению, заключит с клиникой соглашение. Сначала подписываются все документы, только потом деньги. Простите ради бога, но я бы хотел убедиться, что они у вас есть.
— Сколько?
— Семьдесят-восемьдесят тысяч. Долларов. С транспортировкой и всеми комиссионными.
— Наличные подойдут?
— Доллары, гривны, евро?
— Доллары.
— Вполне.
— Гарантии?
— Я буду с вами до тех пор, пока пациент не окажется в Хайфе на операционном столе. Но в таком случае, простите, вся сумма должна быть при вас, и передаваться нам поэтапно. Часть оплаты на счёт фонда потребуется провести через банк. Вы же понимаете, это Израиль. Работать в чёрную там не принято.
— Хорошо. Где будем подписывать документы?
— В нашем офисе. Он в этом же здании.
— Отлично. Все подготовим, и я привезу деньги.
О том, что вся сумма у него на руках, Шульга говорить не стал.
Они поднимались куда-то на самый верх на скоростном лифте. От ускорения втягивался желудок, и опять вспоминалась дорога, по которой они с Ричером ехали в тот промозглый февральский день.
Война, окрестности села Лозовое
Грунтовка оказалась одним названием. Не дорога, а направление, лишь местами укатанное, по большей части изрытое колеями буксовавших машин.
Двигались молча. Сергей сосредоточился на вождении, до рези в глазах вглядываясь в чёрную грязевую колею на рыхлом снегу и стараясь не ухнуть в очередную рытвину. Ричер изредка штурманил, предупреждая о поворотах.
Для людей, на войне не бывавших, зона проведения антитеррористической операции — в обиходе «АТО» — представляет собой нечто из фильмов про Вторую мировую войну. Траншеи, танковые прорывы, солдаты, цепью поднимающиеся в атаку. И главное — линия фронта, кишащая своими и вражескими войсками. На самом деле это не так. Сплошной линии нет. Боевые действия очаговые и сосредоточены вокруг дорог и важных узловых пунктов. В тех местах, которые на любительских картах отмечены «непрекращающимися боями», порой можно полдня проехать, не встретив ни единого человека с оружием, а меж нашими и вражескими опорными пунктами и блокпостами, на сформировавшейся к сентябрю четырнадцатого «линии разграничения», расстояние порой до десяти километров. Странная, короче, война…
У Сергея ожил телефон. Он вопросительно дёрнул подбородком, спрашивая у Ричера разрешения. Тот кивнул: «Ответь!»
Звонил командир дивизиона.
— Нет, пока бе-ка не достал, — доложил Сергей, не дожидаясь вопроса. — Углегорск захвачен, склады теперь хрен знает где.