– Где ты теперь?
– В Питере. Перевели в другой филиал с офисом в Петропавловской крепости.
– Я приеду.
– Приезжай, буду ждать, – ответила она.
Как это ни странно звучит, мы оба просто не знали, о чём говорить. Хитрый пёсик, в секунды схрумкав сухарики, постарался втиснуться между нами так, чтобы наши руки легли ему на лоб, и расплылся в самодовольной улыбке. Если мне удастся выбраться в северную столицу, разумеется, придётся взять его с собой. Санкт-Петербург ему понравился, его там кормили, фотографировали, гладили и везде пускали без намордника.
– Всё будет норм, тебя восстановят, – после короткого молчания сказала Марта, подняв на меня взгляд. – Там наверху большая шумиха, вы оба слишком неуправляемая парочка, но именно у вас нет ни одного провального задания.
– А Шекспир?
– Не в счёт. Это вообще была неправильная постановка задачи. В конце концов, Шекспира мы принимаем именно таким, и не помоги ты ему раздуть беса самомнения, мир, возможно, вообще бы о нём не узнал.
– Я без тебя не вернусь.
– Вернись. Ты там нужен.
– Если выгнали, то не очень.
– Это временная мера, больше от бессилия, – вздохнула она, пока мы сплетали пальцы на загривке разомлевшего пса. – Вся шумиха из-за нудного Дезмо, но, поверь, он мало что решает. Там всё упёрлось в твои контакты с Якутянкой.
– Ясно.
– Чего тебе ясно? Ясно ему… Что у тебя с ней было?!
– Ничего.
– Гесс? – Марта быстро поймала за ухо моего пса. – Что у него с ней? Они целовались, обнимались, нюхали друг друга, занимались случкой?
– Нет, – пискнул перепуганный доберман и запел курским соловьём, сдавая меня с потрохами.
Рыжая ревнивица в полминуты узнала, что Якутянка не носит ничего, кроме шубы, сапог и бриллиантов, что она очень красивая, что вся раздевалась передо мной и перед ним тоже, что предлагала абсолютно всё, от денег и власти до себя лично, и что конечно же я от всего этого отказался, но глаз в сторону не отводил и вроде бы даже не отворачивался ни разу.
Случки он не видел, поэтому уверен, что её не было. Если бы было, так его чуткий нос сразу сказал бы ему об этом, а уж он-то не стал бы врать такой хорошей девочке, которая носит в кармане вкусняшки для голодной собаченьки. Декарт мне в печень, как же в тот момент я хотел придушить этого болтливого кулацкого подголоска…
– Ну, ок, – неожиданно пожала плечами Марта, одним движением ресниц отпуская мне все грехи, вольные и невольные. – Раз ничего не было, то всё норм. Я всё прощаю. Пока.
– В смысле пока прощаешь?
– Просто пока, мне пора.
– Не уходи. – Я попытался удержать её, и даже Гесс жалобно заскулил.