– Впечатляет, – согласился я. – Бриллианты – это здорово. Деньги и власть, которые всегда можно употребить на благие цели.
– Вот именно.
– Но не объясните ли мне, в чём конкретная ценность этой девушки? Почему вы так упёрто хотите забрать именно её?
– Поставим вопрос иначе. Почему тебе так важна именно она?
Я недоумевающе уставился на Якутянку. Возможно, она поняла мой взгляд неправильно, потому что широким жестом распахнула шубу. Не берусь судить за всех, но лично я нигде и никогда не видел более великолепного женского тела. Просто поверьте.
– Вам говорили, что такими формами можно свести с ума любого апостола?
– Мне много чего говорили, мой мальчик. – Запахивая песцовую шубу, Якутянка чётко ставила границы между фантазиями и реальностью. Должен признать, что все мои фантазии полностью совпадали с тем, что она реально могла предложить. Тем не менее увы…
– Передайте наверх, что мы не договорились.
– А что скажет собака дьявола?
– Вы о Гессе? Он сейчас спит, видит во сне вкусную косточку, и ничего более его не колышет.
– Ты так наивен, Тео, это возбуждает. – Она многозначительно облизнула губки, но остановилась. – Обещаю, что бы ты ни решил, я не трону тебя! Прощай…
Последние слова Якутянки растаяли в морозном воздухе тёмной ночи. Там, где она стояла секунду назад, не осталось даже отпечатка высоких каблуков в рыхлом снегу. Эта женщина уходила и приходила по собственной воле, не тратя лишних слов и времени.
Ну задница Вольтерова, если диалог и состоялся, то в чью пользу?!
И я и она обоюдно высказали свои мысли или предложения, не более. Сравнения, чья кавалерия круче и у кого больше пушек на позициях, явно не было. Я обернулся к дому.
Безрогий бес поднял над головой руку, изобразив двумя пальцами знак «Виктория», значит, мы чего-то там победили без пулемётной пальбы. Не берусь судить, чего или кого именно, потому что, честно говоря, и сам не знаю. Но не обнажённую демонессу уж точно, она ушла непобеждённой…
– Ну что, как поговорили, амиго?
– Образно выражаясь, выкурили трубку мира.
– Какого кумира?
Я игнорировал последний подкол безрогого беса и, скинув тулуп в сенях, вернулся к себе на койку. Убедился, что все спят, тихо разделся, скользнул под одеяло. Улёгся, закинув руки за голову. Мысли были достаточно короткими, зато ёмкими, с чётким пониманием одного – ничего не кончилось, всё только начинается. То есть, скорее, продолжается развивающимся движением по спирали.
Батюшка мирно похрапывал у себя. Со стороны Гесса также слышалось ровное посапывание, значит, сны приятные. Когда он нервничает или пугается из-за того, что не может кого-то догнать во сне или, наоборот, убежать, то поскуливает, рычит и скребёт лапами пол. Учитывая, какие у доберманов когти на ногах, я первое время аж вскакивал от скрежета, а вдобавок ещё и стружки убирал. Потом привык.