Китайский класс поддерживает в детях одинаковость и порицает экспериментаторство, а это может означать смерть творчества. Присущий культуре страх потерять лицо –мяньцзы – тоже подымает свою властную голову: директор одной старшей школы в Ханчжоу провел опрос среди учащихся-подростков и выяснил, что большинство считает свободомыслие неуважением к учителям.
Подобная среда влияет и на домашнюю обстановку.
Моим родителям, безусловно, неплохо было бы организовать для детей более открытое пространство, но воспитание творчества и независимости не слишком-то занимало их умы. Независимые дети – непослушные дети, а занятия искусством, литературой или творческим письмом не входили в жесткие планы моих родителей, построенные так, чтобы я попала в элитный университет. Путешествуя, мы редко заходили в музеи или художественные галереи, за обеденным столом не было места для бесед о европейской философии. Мои родители, ученые с шестью дипломами колледжа и вуза на двоих, за искусство считали кривую синуса, за мелодию – запоминание знаков после запятой в числе «пи», а за свободное самовыражение – капли жидкого азота, скакавшие по полу в химической лаборатории у мамы. Искусства, по мнению матери, имели право на ее жизнь в виде хобби: она увлеченно читала британскую классику, а также научную фантастику и фэнтези, но все это не виделось достойным учебы или же карьерных усилий.
Когда речь заходила о предметах, будивших мой интерес, родители имели свое мнение, укорененное в практических основах рынка занятости.
– Я хочу изучать психологию, – объявила я на первом курсе колледжа. Послушала поразительную лекцию психолога Энн Ферналд, и меня заворожило исследование ума и поведения.
– И какую работу ты найдешь со степенью в психологии? – спросил отец.
– Ну, может, социология тогда? Социология тоже интересная, – сказала я.
– И к чему социология тебя приведет? – остудил он мой пыл.
Через месяц я подумала, что нашла идеальное решение.
– ПИ – промышленная инженерия! – объявила я по телефону, наивно восторженная. В этой сфере было достаточно всякого изучения человеческого поведения, чтобы я втянулась, и куча математики и точных наук, чтобы умаслить родителей.
– Хм-м-м-мф… мы, инженеры-химики, шутим, что ПИ означает «пустопорожняя инженерия», – ответил отец. Устроил мне в точности такую среду, в которой мог победить в этой битве, и потому я отсидела много часов в Стэнфорде, учась проектировать водоспуски в дамбах и рассчитывать всевозможные нагрузки на вантовые мосты. Получила степень бакалавра в гражданском и экологическом инженерном деле.