– В толпе мне все время… странно. Я теряю автономию, – сказала она. – Если вокруг много людей – на вечеринке, допустим, – я стараюсь влиться в разговор, подражать чувствам других. Сливаюсь с толпой. Теряю себя.
Далее – чувство, что увяз в гонке, где пощады не жди.
– Когда не учусь, я кажусь себе ленивой. А когда учусь, мне кажется, что кто-то вечно делает больше, чем я.
Подобный настрой ума создан целой жизнью, проведенной в соревновании.
– У ребенка в Китае есть лишь одно определение: хороший ученик, возвышающийся над остальными. Я не знаю, как еще бывает.
– Но что-то же полезно, – допытывалась я. – Вы говорите, что пострадала ваша система ценностей, что соперничество сокрушило вам дух. Но если взять ваши учебные достижения, вы – звезда.
В тот год, когда Аманда училась в старших классах в Новой Англии, она обнаружила, что ее знания в математике на три года опережали достигнутое ее американскими одноклассниками, и вскоре она мощно доказала свою подготовку: поучаствовала в общенациональной математической олимпиаде с тысячами других учеников и оказалась в первой полусотне.
– Состязательность помогает стать лучшим учеником? – спросила я.
Она медленно покивала.
– Может быть. Родители говорили мне, дескать, подожди, сама увидишь. Оно того стоит.
– Что стоит того?
– Жертвы. Нагрузка, конкуренция, – ответила Аманда. – Постоянное чувство, что надо больше выкладываться.
Семья Аманды замахивалась на большое. В этом году Аманда подает документы в Гарвард, Йель, Принстон, в Калифорнийский технологический институт и еще в несколько лучших американских колледжей.
– «Жертвы будут того стоить», говорили они, – повторила Аманда, едва ли не себе самой.
– А вы сами как считаете?
– Не знаю, – проговорила она медленно. – Поглядим.
Аманда вернулась из Штатов, переполненная сомнениями в своем предыдущем образовательном опыте, а я очутилась в Китае с не меньшим количеством вопросов о месте собственного сына в этой системе.
– Давайте разберемся вместе, – предложила я ей, и она кивнула.
Там, где Аманда сомневалась, Дарси к конкуренции относился недвусмысленно.
– Конкуренция меня подстегивает. Рейтинги меня подстегивают, – заявил Дарси.
Когда мы познакомились в Шанхае, Дарси был семнадцатилетним подростком в тренировочном костюме, юнцом с гладкой кожей и застенчивой улыбкой, украшенной ямочками на щеках. Одна подруга-учительница свела нас тогда же, когда я познакомилась с Амандой, и выяснилось, что наши интересы превосходно совпадают. Я хотела взять интервью у шанхайского ученика старших классов, а Дарси стремился подружиться с иностранцем.