В универ я в тот день больше не пошел. Привалил домой, посмотрел зло на Игоря и Аврору и заперся в своей комнате вместе с ноутбуком. Писать? Писать… а дальше… как-нибудь.
«С Сережей я познакомился еще до того, как меня пырнули ножом, в одном из гей-клубов. Тайное заведение «только для своих» ютилось в небольшом подвальном помещении. Запах затхлости, едва заметно исходивший от выложенных деревянными панелями стен не перебивался даже запахом дешевого вина, тонкие и только мужские тела изгибались в танце, бегали по стене блики от вертящегося у потолка шара. Именно здесь я себе искал новых партнеров.
Сережу я в тот вечер заприметил сразу. Белокурое недоразумение в мире порока, испуганное и дрожащее, он сидел за стойкой и судорожно хлебал вино, хотя пить не умел совсем: уронил голову на стол после первых же бокалов.
– Новенький? – спросил я у знакомого бармена, показав взглядом на недоразумение и присаживаясь на высокий стул у стойки.
– Новенький, – ответил тот. – Может, заберешь? Жалко овечку-то...
...а на овечку уже бросали голодные взгляды волки. И не один. Хороша ведь овечка-то, вкусная!
Наверное, в другой день я плюнул бы и ушел. Но малец так красиво выглядел во сне: щеки его алели в полумраке, ресницы трогательно подрагивали, тонкие пальцы мяли в кулаке салфетку. На ребенка же похож. Глупого и невинного.
– Он мой, – выдохнул я, взвалив белокурого ангелочка на плечо.
Ребята разочарованно вздохнули, но вмешиваться не стали. Попробовали бы только… хозяин заведения был моим хорошим другом и одним из тех, кто временами заглядывал… на огонек. И оставался на ночь. И тем, кто любому мог заказать путь в свое заведение, а так как подобных этому клубов в городе было очень немного, возражать ему не смел никто. И его многочисленным любовникам – тем более.
Когда я бросил белокурого на диван, тот перевернулся на бок и наблевал на мой ковер. Стало, мягко говоря, неприятно. Хотелось взять паршивца за шиворот, окунуть мордой в холодную воду, а когда протрезвеет, заставить убирать. Но ангелочек так трогательно свернулся в комок на диване, что стало его жаль… и я убрал сам. Не ждать же до утра? И не будить его в самом деле?
А утром на улице шел дождь, бледный ангелочек отпивался рассолом, я сидел в кресле возле дивана и любовался тонкой шеей, так мило ласкаемой кудряшками, невинными голубыми глазами и пухлыми губами паренька… Хорош, красавчик. Не зря на него так волки облизывались. И как же один остаться умудрился?
– В первый раз в клубе?
Ангелочек кивнул. Впрочем, глупый вопрос, конечно, первый. А как же иначе?