и
Polonia Minor, что поначалу должны были означать Прольшу младшую и старшую, то есть ту самую Старшепольшу, откуда началась держава Мечиславов и Болеславов, и где до сих пор находится церковная столица – Гнезно, месторасположение примаса во временах без королевской власти, называемых еще
interrex. Нельзя не написать и о четвертой части, которую образует Пруссия, ленное владение Короны, неизвестно почему в Польшу никогда не включенное, хотя случай неоднократно бывал, разве что лишь затем, чтобы немчики, сегодня слабые и разделенные, когда-нибудь устроили полякам неприятный сюрприз.
Что же касается пятой части, здесь мне следует прибавить особую книгу добавить, поскольку такой массы еврейства, как в Литве и на Руси, нигде на свете не найти, и, что самое важное, наши "старшие братья по вере" пользуются там такими свободами, что были, возможно, дишь в Иберии в ее мавританские времена, да в Египте, когда Иосиф был советником фараона. У них имеются свои места культа, школы, университеты; у них есть свои раввины и цадики, собственные суды, даже свой сейм. И если чего они и не имеют, что обычно является атрибутом государства – то это собственной монеты, вот только зачем она им, когда они лучше, чем кто-либо иной, смело всяческой валютой крутят. И наверняка судьба их лучше судьбы крестьян, состояние которых постоянно ухудшается, поскольку на них все время висит барщина, та самая жестокая повинность, которую напрасно искать к западу от Эльбы.
О Польше как о стране парадоксов можно было бы еще долго рассказывать. Ибо нет второй такой страны, которая, являясь королевством, называет себя Республикой, король сам является единственным сословием, хотя, помимо владения троном и титулом, власти у него меньше, чем у какого-нибудь губернатора турецкой провинции.
В Гродно пан Пекарский с нами распрощался, не желая, чтобы кто-нибудь хитроумный связал наше совместное знакомство с теми событиями, которые должны были наступить. Появиться он должен был только в Вильно, наверняка, изменив внешность.
Двор королевы Констанции мы нашли в замке в Троках, обширном, еще средневековом строении, расположенном между озерами. Там же пребывал и ее сын, предаваясь любимому развлечению, каким была охота в ближайшей пуще. Первым, кого мы там встретили, был пан Скиргелла. Увидав меня, он схватил мою особу в медвежьи объятия, восклицая при этом, что я ни в чем совершенно не изменился. Вот о нем я того же сказать не мог, поскольку волосы на его голове сделались реже и поседели, даже в бороде появились серебряные прожилки.