И заботящимся о нас. Время от времени он приказывал нам притаиться в какой-нибудь нише, а сам отправлялся в разведку. Бывало такое, что он отсутствовал даже по полчаса, но всегда возвращался и со словами "Дорога свободна" вел нас дальше.
Когда мы в очередной раз ожидали нашего проводника, я услыхал шелест за спиной и краем глаза уловил тень фигуры. Гог достал пистоль, но Алонсо удержал его, поднося палец к губам. Испанец развернул какой-то сверток, добывая из него длинный, похожий на флейту, предмет и горсть маленьких стрелок. Я понял, что это орудие, привезенное из Восточной Индии, смертоносное оружие тамошних туземцев, называемое духовым ружьем. Сейчас мы должны были убедиться в его эффективности. Алонсо раздул щеки, и когда цель вновь пошевелилась, явно направляясь к нам – сильно дунул. Направлявшийся к нам мужчина пошатнулся, а через мгновение, словно пораженный громом, упал на землю.
- Когда мы добрались до него, он уже умирал. Вид у него был жалкий, тем более, что был он ненамного старше нас. Изо рта у него шла пена, он что-то прохрипел, похоже, по-чешски:
- Я не враг…
Что самое интересное, если не считать кинжала, больше похожего на игрушку, при нем никакого оружия не было. Следовательно, он всего лишь шпионил.
Дэвид страшно разволновался, узнав, какие страсти мы пережили. Он осветил лицо трупа.
- Черты лица самые обычные, нос курносый, как часто бывает у богемцев.
На лице Леннокса появилась гримаса, которую у некоторых людей вызывает вид смерти, в особенности – необязательной. Но он ничего не сказал, только сплюнул и восхитился такой точности глаза Ибаньеса. А в это время тот, надев кожаные перчатки, осторожно извлек стрелку и спрятал ее в мешочек.
Признаюсь, что о столь поражающих ядах я до этого всего лишь слышал. Не удивительно, что мое уважение к испанцу выросло вдвойне.
Оставив труп за собой, мы двинулись дальше. Как оказалось, до выхода оставалось несколько десятков шагов.
Из подземелий мы вышли уже за городскими валами. Наем трех лошадей уже не представлял сложностей. Изо всех конских сил, мы поскакали в сторону Будеёвиц, а через неделю, в Линце, встретились с нашим гномом Гогом, который, несмотря на риск, вернулся на пражский постоялый двор за нашими вещами и экипажем. Если за нами кто-то и ехал, делал это настолько умело, что этого не удавалось заметить. Впрочем, возможно это наша готовность сражаться склонила его к прекращению погони? Или причиной тому были наши письма? Несколько таковых мы отослали из местечка Табор – в письме к il dottore я отчитался по нашим предыдущим свершениям и попросил скорректировать планы выезда в Венецию, если он посчитает их необходимыми. Второе письмо, подписанное Ленноксом, мы отослали синьору Камилло де Понтеваггио на Сицилию. В нем мы предупреждали его о наемных убийцах, так, как будто бы нам и в голову не приходило подозревать его самого, обещая как можно скорее появиться в окрестностях Палермо, чтобы определить совместные планы действий. И, наконец, третье письмецо, весьма чувственное и местами рифмованное, я отправил лично в руки мадам Вандом. В нем я уверял ее в своих чувствах, прося по возможности ответить по указанному адресу.